Средняя семилетняя школа находилась в самом центре села Иванков. И с четвертого класса мы каждый день ходили туда за 5 или 6 километров. Исключения составляли плановые каникулы и вынужденные каникулы, когда из-за весенней или осенней распутицы сельские дороги становились непроходимыми. В четвертом классе у нас появилась классная руководительница Галина Викторовна. Она преподавала математику. И как преподавала! На ее уроках мы сидели тихо, как завороженные. Она же могла доходчиво объяснить любую задачу, любую теорему и даже в шутку доказать нам, что дважды два не четыре, а пять. Эта божественная женщина была доброй, терпеливой, готовой до утра заниматься с отстающим ребенком, лишь бы он только понял и полюбил ее предмет. Душу и сердце она отдавала нам, детям. Она никогда не повышала голос. Как-то раз в поселковом клубе показывали детский кукольный спектакль, куда пригласили и детдомовцев. Из всей этой сказочной кукольной истории мне запомнились два персонажа Царь и Скоморох. Скоморох все время перебивал Царя, и разгневанный Царь кричал ему: «Замолчи!». На что хитрый Скоморох отвечал: «А дай пряник – замолчу!» Через несколько дней на уроке Галины Викторовны я шумел, громко переговаривался с соседом по парте. И тогда Галина Викторовна сделала мне замечание: «Олег, помолчи». Я, не долго думая, выпалил: «А дай пряник – замолчу!». Весь класс покатился от смеха. Ничего не ответила учительница. Достала из сумочки маленький круглый пряник – весь свой завтрак – и положила мне на парту. В классе воцарилась тишина. А я… А мне стыдно за этот свой поступок до сих пор.
Примерным учеником в средней школе я не был. Учеба не вызывала у меня особого интереса, хорошим поведением я тоже не отличался – был трудным подростком. Несколько раз убегал из детского дома, и однажды меня за очередную провинность из него выгнали. Несколько дней я провел на улице, ночевал в сараях. Когда Галина Викторовна узнала о моем исключении из школы и детского дома, она со слезами побежала к директору. Умолила, упросила его восстановить меня. Меня разыскали, привели на педсовет, хорошо пропесочили и оставили в детдоме. Это сейчас я понимаю, что она тогда для меня сделала! А тогда я, разгильдяй, притих и ждал лета, чтобы в очередной раз сбежать.
Была у нас с Галиной Викторовной одна негласная традиция. На каждом своем завершающем учебную четверть уроке, она рассказывала нам… сказки или интересные истории. Мы, затаив дыхание, слушали, а потом, и это как-то само собой получалось, все каникулы думали над поучительной, но ненавязчивой их моралью.
Честно говоря, многие из нас, пережившие жестокость, с изломанной войной психикой, были там не подарки. Как-то раз меня с урока вызвали двое моих знакомых мальчишек, чуть помладше возрастом, и посвятили в свою страшную тайну. Оказывается, оба не хотели жить! Вот они и договорились в определенный день и час на раз, два, три убить друг друга ножами. Мне такое даже в голову не приходило. Я, как мог, стал их отговаривать, и они обещали подумать. В назначенный день взаимной казни ребята снова пришли ко мне и сказали: «Мы не будем резать друг друга, но ты пообещай, что будешь с нами дружить и будешь нашим братом». Я им ответил: «Хорошо». Я достал из кармана кусочек хлеба, разделил его на три части, и раздал им. Для голодных детей хлеб была дороже и крепче клятвы на крови. После этого мы долго дружили, пока дороги взрослой жизни не развели нас в разные стороны. Сейчас очень хотелось бы узнать, как сложились их судьбы.
В детском доме мы прошли хорошую школу подготовки к самостоятельной жизни. С детства я узнал, как добывается хлеб. Мы часто помогали соседнему колхозу: подбирали оставшиеся колоски, пропалывали овощи, собирали яблоки, копали картошку. Вывезут нас в поле. Дадут каждому участок шириной метров 10 и длиной до горизонта. Вот и идешь, выдергиваешь сорняки – синие васильки, да красный мак. Или с лопатой выкапываешь оставшуюся после основной уборки свеклу и относишь ее к общей куче. Идешь и знаешь, что в самом конце участка у горизонта ждет тебя лучшая благодарность – свежее молоко. Его колхозники привозили нам, не жалея. Можно было отвести душу. Были мы и на посеве, и на прополке, и на окучивании. Видели, как, не успев выполнить работу за день, колхозницы, одевшись потеплее, оставались в поле работать на ночь. Так что крестьянский труд был нам хорошо знаком.
