Теплым воспоминаниями остались школьные новогодние праздники. К ним, долгожданным, всегда готовились заранее, с большим увлечением и фантазией. Все костюмы для новогоднего бала всегда делали сами, продумывая тщательно все до мелочей. Запомнились темы костюмированных персонажей: «Три танкиста», «Три мушкетера», «Чарли Чаплин», «Сестры милосердия», «Летчик», «Моряк», а также гусары и сказочные персонажи: царевны, боярыни, добры молодцы, пастушки. Помню, как сестра Люба, к тому времени уже подросшая, придумала и смастерила жуткий костюм бабы Яги. Явившись в нем на маскарад, перепугала всех и в результате получила первую премию «За оригинальность» – книгу «Кавалер золотой звезды» Семена Бабаевского, только что вышедшую тогда в свет.
Запомнились еще танцы в школах на больших 20-минутных переменах для старшеклассников. В нашей начальной школе № 1 танцевальным залом служил широкий коридор. После звонка, на перемене включалась радиола. Звучали танго, вальс, полька (поочередно), и пары танцующих мигом заполняли все пространство.
Мы, младшеклассники, с завистью смотрели на счастливчиков танцующих, мечтая, что через несколько лет также станем красоваться в танцах. Однако вскоре школы Омска разделили на мужские и женские, и танцы на переменах прекратились, оставшись только на школьных праздничных вечерах.
Даже через бездну лет, отделивших меня от того времени, хорошо запомнилась эта замечательная традиция, и очень жаль, что она перестала практиковаться, как одна из эффективных методик эстетического воспитания школьников, как в стародавние, добрые времена.
Годы войны запомнились мне еще моим личным школьным «подвигом». Страна воевала с немцами-фашистами, и я была проникнута глубоким неприятием всего немецкого. Поэтому категорически отказалась изучать немецкий язык.
На уроках немецкого я стоически молчала, как героиня войны, партизанка Зоя Космодемьянская, хотя все правила немецкого знала наизусть, наслушавшись их на уроках.
В итоге за год по немецкому схлопотала двойку и осталась на второй год. Однако я считала себя едва ли не героиней, внеся, как мне казалось, таким неприятием немецкого языка свою лепту в нашу победу над Германией. Не стала бы учить немецкий и на второй год, но тут ввели английский – язык наших союзников по войне, и все стало на свое место. Однако моя «победа» обернулась изрядной выволочкой от мамы. За все пришлось платить.
Вспоминая все эти трудно прожитые годы, я думаю, что только духовное и чистое, посеянное в душу ребенка, способно призвать его выражать себя в таком же ключе всю свою жизнь, озарив ее высоким смыслом, забыв все мрачное и тяжелое, запечатленное его детской памятью.
Говоря о духовном, имеющем всегда огромное влияние на детские души, могу заметить, что церковь не имела для нас никакого значения, хотя находилась рядом с нашим домом, и мы с сестрой частенько заглядывали туда из любопытства.
В войну эту церковь переоборудовали под шинный завод, где стали выпускать шины и автопокрышки к грузовым автомобилям для фронта. И только в 2000 году церковь снова восстановили в этом же помещении (по ул. Куйбышева).
Бабушка наша была верующей, однако к вере нас не приобщала, опасаясь последствий, так как время было «безбожное». Но, несмотря на это, в церковь мы с сестрой все же любили ходить, восхищаясь каждый раз ее богатым убранством и ангельским пением церковного хора. Все это представлялось нам музеем, где можно просто поглазеть по сторонам, полюбоваться скорбными, прекрасными ликами святых на иконах, посмотреть на молящихся прихожан. Но и только. Мы хорошо запомнили то, что говорили нам о вере в бога в школе, что религия – это дурман и т. д., и поэтому даже каждый раз стеснялись заходить в церковь, оглядываясь прежде, чтобы нас не заприметили и не сообщали об этом в школу.