И мы слушали его, затаив дыхание, и старались запомнить все до мелочей. Дедушка нам также часто пел песни, баллады, например, о Стеньке Разине, о вещем Олеге (по Пушкину). Песен пел множество, особенно на стихи Пушкина («Зимний вечер», «Бесы», «Жених» и многое другое). Но из всего, что он нам рассказывал этими длинными зимними вечерами, не прозвучало от него ни единого неприличного слова, никакой пошлости, а все только возвышенное, романтичное, глубокое по содержанию и познавательное по смыслу. Слушать его было бесконечно интересно, и в то же время он нас учил! Эти беседы стали для нас настоящим университетом в детстве. Подобной сказительницей, наверное, была няня Пушкина Арина Родионовна, с которой поэт проводил такие же вечера. Выходит, что и нам, как и ему, судьба послала своего поэтического духовника в облике нищего старика, пробудившего в наших детских душах светлую мечту о прекрасном и сказочном, к которому нужно стремиться. И кто знает, может, в тех детских годах истоки того, что в дальнейшем у нас нашло свое развитие и завершение. Я стала автором сотен публикаций в областной печати и четырех книг, из которых «Там чудеса (500 невероятных, таинственных происшествий)» и другие книги стали продолжением, отзвуком тех незабываемых, отрадных вечеров, проводимых возле теплой уютной печки с мудрым и добрым собеседником.
Мы с дедушкой Кисляковым жили по-семейному. Так, когда в очередях у нас крали хлебные карточки (по которым мы выкупали в магазине по 400 грамм хлеба на человека в день), то дедушка кормил нас крошками, которые оставались от резки хлеба в магазинах. Он выпрашивал их у продавцов, ссыпая в специальный холщевый мешочек. Приходя домой, он вытряхивал крошки на стол горкой и мы, голодные, не зная, каким образом с ними управляться, зачерпывали горстями, не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Дедушка же замечаний по этому поводу никогда не делал, а только смотрел по-доброму на нас, довольный уже тем, что накормил голодных «своих галчат».
Помогал дедушка Кисляков мне и с учебой. У меня плохо шли дела с арифметикой, в которой я ничего не соображала. Каждый раз, решая задачи, я заливалась слезами. Дедушка, увидев меня в очередной глубокой печали, тут же приходил на помощь. Он подробно объяснял мне, как нужно их решать. Делал это терпеливо, спокойно и до тех пор, пока я сама не начинала понимать суть этой неразрешимой для меня напасти. И я уже радовалась тому, что на уроке арифметики не буду выглядеть посмешищем.
Дедушка Кисляков прожил у нас две зимы. Летом я не помню, чтобы он жил у нас. По-видимому, у него была своя программа на летний период (топить было нечего, а значит, и делать нечего). Но в третью зиму, в самом ее начале, с ним случилась беда. В бане он упал с верхней полки в парной и сильно ударился головой. У него начались галлюцинации, и он стал бродить по ночам по комнате, пугать нас. Голова его сильно распухла, а лицо превратилось в сплошную красную маску. Мы, страшно напуганные, обратились к милиционерам. Те пришли, допросили его, и, убедившись, что он отвечает на вопросы безрассудно, забрали дедушку Кислякова с собой.
Больше мы о нем не узнали ничего. Говорили, что Семен Михайлович прежде был печником, хорошим специалистом в этом деле (печки были тогда главной основой житейского быта). Однако, судя по эрудиции нашего дедушки Кислякова, он был человеком интеллигентным, возможно, даже учительствовал когда-то, но затем спился и потерял все, что имел: дом, семью, работу, став со временем, вроде наших бомжей, бездомным. Однако сохранил до глубокой старости (ему было тогда более 70 лет) свой высокий интеллект и глубокую порядочность. И хотя с тех пор прошло много десятилетий, у меня к дедушке Кислякову осталось теплое чувство бесконечной благодарности за его душевную щедрость к нам, бедолагам, которой он так сердечно и искренне с нами поделился.
Подрастая, мы любили ходить в кино. Наши фильмы были лучшими воспитателями. Мы смотрели их, особенно полюбившиеся, помногу раз, знали наизусть все реплики любимых героев, не говоря уже о песнях, которые распевали тогда же и помним до сих пор. Это фильмы: «Трактористы», «Истребители», «Семеро смелых», «Дети капитана Гранта», «Веселые ребята», «Волга-Волга», «Два бойца», «Машенька», «Актриса», «Воздушный извозчик» и многие-многие другие, добрые и светлые, не сходящие с экранов телевизоров и в наше время, радуя россиян, продолжая свое доброе дело. И это правильно, что не забывается старое ценное и нужное, потому что нравственные критерии общества не должны меняться не только через полвека или век, но и через тысячу лет.
