 |
| Леонид Александрович Гольберг, сентябрь 1941 года |
Лейтенант, топограф Л. А. Гольберг получил назначение в штаб 397 стрелковой дивизии (впоследствии Сарненская Краснознамённая ордена Кутузова II степени). В ее составе он прошел всю войну от топографа, старшего топографа до начальника топографической службы дивизии. Воевал на фронтах: Северо-Западный (сентябрь 1942 г. – март 1943 г.), Брянский (март 1943 г. – сентябрь 1943 г.), Белорусский (сентябрь 1943 г. – март 1944 г.), 1-й Белорусский (март 1944 г. – сентябрь 1944 г.), 3-й Прибалтийский (сентябрь 1944 г. – октябрь 1944 г.), 1-й Прибалтийский (октябрь 1944 г. – декабрь 1944 г.), 1-й Белорусский (декабрь 1944 г. – май 1945 г.).
Основными его обязанностями в период боевых действий были: развитие опорных артиллерийских геодезических сетей, привязка боевых порядков артиллерии и засечка целей в расположении противника, уточнение начертания переднего края наших войск и противника, топографическая подготовка разведгрупп, направляющихся в тыл противника, подготовка ориентирных топографических карт для разведгрупп, занятия с офицерами по военной топографии, обеспечение частей дивизии топографическими картами. За всё время боевых действий Леониду Александровичу только два раза довелось участвовать в атакующих цепях с пехотой и только три раза в отражении атак противника. Свой первый бой он описывал так:
«В одном из боёв в районе Старой Руссы в декабре 1942 года наша 397 стрелковая дивизия внезапным ударом продвинулась вперёд и заняла урочище, острым клином разрезав оборону гитлеровцев. Местное население по старинной легенде называло урочище «Андрюшкин Угол». Топографы закрепили это название на топографических картах. Организация нашей обороны в Андрюшкином Углу потребовала точной накладки переднего края на топографическую карту. Эту задачу поручили мне. Помощником я взял собой сержанта топовзвода Петю Никифорова. Как офицер штаба я получил ещё и попутное задание.
Вышли под вечер. Пробраться в Андрюшкин Угол по дороге, с двух сторон простреливаемой ружейным и пулемётным огнём, можно было только в тёмное время. Используя промежутки между вспышками осветительных ракет, бросками по 30-40 м мы «пошли». Часам к 20 добрались до КП 2-го батальона 446 стрелкового полка. Нам дали связного, и мы отправились в роты. Началась наша работа на переднем крае обороны. Программа была известна нам и ротному. Штабники – народ дотошный и въедливый. Первым долгом проверялось наличие боекомплекта: сколько патронов у солдат на винтовку, сколько дисков на автомат, ручной пулемёт, набиты ли диски, сколько лент на станковый, сколько гранат у каждого солдата, сколько мин на ротный миномёт, как подготовлены окопы для обороны, ориентиры, ниши для гранат, патронов, глубина окопов, наличие землянок для отдыха. Десятки вопросов и немедленное устранение недостатков. Тут же расчищались ниши, набивались дополнительные диски, старшины направляли солдат за гранатами. Эта работа была проведена во 2-м и 3-м батальонах первого эшелона полка. Часам к трём ночи доложил о результатах командиру полка, в штаб дивизии и прилёг отдохнуть в блиндаже у командира роты. Я спал, а в роты уже подносили недостающие гранаты, расчищались сектора обстрела, шла обычная окопная жизнь.
Шёл уже восьмой час, когда сквозь сон я почувствовал, что блиндаж задрожал, открыл глаза: между брёвен наката потолка и стен сыпался песок. Противник начал артподготовку. В 7.45 наблюдатели доложили: немцы поднялись в атаку. Командир роты готовил роту к отражению атаки, мы с Петром по ходам сообщения побежали в третий взвод, где накануне закончили свою работу. Остановил меня седой солдат, я подумал – старик, ему, наверное, за 50. Он крепко держал ручки станкача и спокойно посматривал в сторону приближавшегося противника. «Лейтенант, - крикнул он мне, – подсоби, вот ранило моего помощника». Мне ничего не оставалось, как отдать себя в распоряжение седого.
