Помню еще и то, что дома зимой было очень холодно, мы с мамой ходили за опилками куда-то в район нынешнего Сибзавода. С топливом было плохо, и баня работала плохо. Мыться приходилось дома, грели воду и кое-как наводили чистоту. А изредка для школы устраивали банный день: в баню шли ученики и учителя со всеми родными.
В школу я пошла в сентябре 1941 года. Школа № 14 располагалась на углу улиц Тарской и Третьяковской. Я не помню об учебниках для первого класса, видимо, их купила мама. Но потом каждой весной мы сдавали свои учебники в школу и там же приобретали себе другие, которые сдали старшие школьники. Сдашь целенькие – тебе дают другие получше.
В 1943 году школы разделили на «мужские» и «женские». Наша школа стала «женской» № 14, а мальчики отправились в школу № 19, которая стала «мужской». Назад всё вернулось где-то в 50-е годы.
Всю войну нам в школе давали раз в день маленькую булочку и чуть-чуть сахара к ней. В другой школе вместо булочки давали лепешку. Все старшие школьники летом работали в совхозах и колхозах. Я была ещё мала, и нас на сельхозработы не посылали.
Два или три лета я ходила на летнюю площадку. Сейчас это, наверное, назвали бы летним лагерем. Тогда это называлось «площадкой». Это было не в нашей школе, а в двух кварталах от нас, на ул. Тарской в 4-х классной начальной школе № 4.
Не помню учителей, но нам там нравилось. Большей частью мы играли во дворе. Иногда ходили в сквер, где сейчас кинотеатр «Маяковский». Иногда ходили в кинотеатр «Художественный», но не часто. Помню фильм, в котором играл Эраст Гарин.
Но больше мне запомнились походы в госпиталь.
Мы ходили туда с концертами, выступали прямо в палатах, коридорах, где тоже лежали раненые. Один раз участвовали в каком-то большом концерте в большом зале. В основном мы пели. Запомнила я две песни: «Расшумелся ковыль, голубая трава…», «Сорву ли, вырву ль я...». Последняя песня пелась с «проходочкой», и только в большом помещении её могли исполнять.
Однажды ходили и до обеда чинили бельё. Не знаю уж, что мы там наштопали!
Госпиталь находился на углу улицы Ленина и Музейной. До войны там была высшая Коммунистическая Сельскохозяйственная школа (ВКСХШ). Её закрыли, часть перевели в Тару. Ещё один госпиталь располагался в школе № 66, которую построили незадолго до войны.
До войны по улицам часто ездил угольщик, развозил угли для самоваров («Углей, кому углей?»), водовоз развозил воду («Воды, кому воды?»). В войну же за водой ходили за четыре квартала на водокачку, а самовар щепочками разогревали. На щепочках часто и готовили летом.
Ставили на шесток русской печи два кирпича, между ними разжигали огонь, на кирпичи ставили кастрюлю.
Электричества большей частью тоже не было. По вечерам пользовались коптилкой – флакончик с керосином и фитиль.
Транспорт (трамвай от вокзала до городка Водников и еще один вагончик от городка Водников до сельхозинститута) очень часто не ходил, и везде приходилось ходить пешком. Часто так бывало, что когда нет трамвая, все идут по трамвайной линии и оглядываются. Если трамвай пошел – все бегом к ближайшей остановке. Никаких автобусов тогда вообще не было. И простые-то машины редко проезжали.
