«Красками и звуками восславляя…»

Рождество Христово описано в Евангелии: о нем повествуют, дополняя друг друга, два евангелиста - Матфей и Лука. Кроме того, в Палестине и прилежащих к ней странах существовали многочисленные апокрифы, предания о рождении и детстве Иисуса Христа. Наиболее достоверными считались те предания, которые вошли в «Протоевангелие», дополненный ими евангельский рассказ и стал основой для изображения Рождества Христова в искусстве.

Изображать Рождество Христово начали очень рано, еще первые, гонимые христиане в катакомбах Рима. И с течением времени византийское искусство выработало стойкий канон, унаследованный от него и искусством Древней Руси. Канон, позволяющий соединить вместе все эпизоды предания о Рождестве, представить его в той сути, в которой живет оно в людской памяти и торжествуется в ежегодном празднике. Образец этого древнего, пришедшего на Русь канона - миниатюра конца XI века, украшающая созданное в Константинополе рукописное Евангелие. Прямо посреди листа - черный проем пещеры. Но художник не ведет в него, а пользуется традиционным византийским приемом представлять происшедшее внутри предмета, изобразив его вовне, перед ним. Он изображает на черном фоне пещеры ясли со спеленутым младенцем. Рядом с яслями не лежит, а торжественно восседает Богородица - ведь чудесное Рождение не доставило ей мук, не утомило ее. Потрясение от свершившегося выражено на ее лице, легко и трепетно касается она рукой изголовья Сына. В кормушку, ведь пещера заброшенный хлев, заглядывают вол и осел - символ двух народов - иудейского и языческого, которым равно принес спасение Иисус Христос, а рядом пасутся стада - символ всей земной твари, на которой тоже должно отозваться рождение Божьего Сына.

Высоко над пещерой, у самого поля миниатюры, сияет Вифлеемская звезда, и сноп света от нее, прорезая тьму, падает прямо на лежащего в яслях новорожденного. Рождество не свершается внутри пещеры: уже свершенное, оно словно выходит из ее тьмы, раскрывается в своем высоком и таинственном смысле. А вокруг пещеры горы и уступы, прочерченные резкими линиями, освещенные трепетным светом. Это не просто поле и холмы, окружающие заброшенную пещеру над Вифлеемом, а земная твердь, в недрах которой свершилось Рождество.

На этих уступах и горках, на этой земной тверди располагаются легкие фигурки всех участников события, всех свидетелей свершившегося, объединенных общей причастностью к открывающейся великой тайне. У ног Богоматери сидит погруженный в глубокую думу Иосиф. Прямо над ним, у самой вершины подымающейся над пещерой горы, поют радующиеся ангелы, печать потрясения лежит и на их ликах. А один из них, ступая по склонам, идет к изумленным пастухам, одетым в шкуры, и, простирая к ним руку, сообщает о свершившемся. Внизу две повитухи купают еще раз изображенного младенца, вводят его тем самым в круг обычной жизни и, подняв на руках, словно являют его миру. И над всем этим мерцает золотой фон, льется негаснущий свет вечности.

Дева днесь Пресущественного рождает,

И земля вертеп Неприступного приносит,

Ангелы с пастырьми славословят,

Волхвы же со звездою путешествуют.

Нас бо ради родися

В первый раз песня «Тихая ночь, Святая ночь» прозвучала 24 декабря 1818 г. под сводами собора Святого Николая. Она быстро рас-пространилась по Австрии и соседней с ней Германии и долгое время считалась народной песней неизвестного происхождения.

Наверное, имена Франца Грубера и Йозефа Мора так и оста-лись бы неизвестными, если бы не прусский король Фридрих Вильгельм IV. Он услышал песню в Рождество 1853 г. «Тихая ночь, Святая ночь» потрясла короля. Он понимал, что у песни должны быть авторы, и приказал придворному концертмейстеру разыскать их. Это оказалось делом непростым: и Грубер, и Мор были маленькими людьми, ничем не знаменитыми. Йозеф Мора к этому времени вообще не было в живых: в 1848 г. он умер в возрасте 56 лет в полнейшей нищете. Авторов песни безуспешно искали целый год и могли бы искать бесконечно. Но рожде-ственские чудеса продолжались.

В 1854 г. хор Зальцбурга готовился к Рождеству. Репетирова-ли, естественно, «Тихую ночь, Святую ночь». И один из участников хо-ра, подросток по имени Феликс Грубер, пел ее не так, как требовал ди-ректор хора. Когда директор сделал ему выговор, юный Феликс отве-тил, что поет ее, как учит его отец, а отец лучше всех знает, как надо правильно петь эту песню, потому что он ее сочинил. Директор Зальц-бургского хора был хорошо знаком с придворным концертмейстером прусского короля и знал о приказе Фридриха Вильгельма…