По соседству с нами в однокомнатной квартире жила Лидия Васильевна с четырехлетним сыном Егоркой. Работала она, кажется, продавцом или кассиром в магазине, а Егорка ходил в детский сад. Не знаю, хорошо ли, худо ему там было, только я часто видела, как он плакал, когда мать уводила его в садик. И вечером он возвращался в слезах. Но дома ему было не лучше. Летом, в выходные дни, из открытого окна квартиры Лидии Васильевны неслись крики: «Отстань, не мешай. Несчастье жизни моей. Всюду ты суешь свой сопливый нос, как дам тебе, будешь знать». И в ответ-жалобный плач Егорки. Мне казалось, он целый день плакал.

Егорка был тощим, некрасивым, белесым мальчонкой. Все в нем было белесое: и волосы, и ресницы, и брови, и лицо. Казалось, он вырезан из бумаги, плохо, небрежно вырезан.

Но присмотришься и разглядишь: глаза у этого белесого мальчика хорошие, карие, доверчивые, будто ждущие чего-то доброго, ласки.

Я не видела, чтобы он бегал, смеялся, шумел, как обычные дети. Когда выходил во двор, жался в сторонке, словно боялся детей, и они его сторонились. Как-то получилось, что он всюду мешал и взрослым, и детям, всюду был лишним. Только одна девочка Надийка, приехавшая из села Карташево погостить к своему дяде, сочувственно смотрела на Егорку. Она подошла к Егорке:

- Пойдем в палисадник, я тебе один секрет открою, - и повела в густую заросль лопушков.

- Какой секрет? - заволновался Егорка. - Какой?

Мне тоже захотелось узнать, какой секрет, и я пошла с ними.

- У меня есть знакомая птица - синица Зинька. Ты ведь знаешь этих птиц. Живет она на дереве, летает над нашим двором, поет свое тинь-дзинь и знает наших ребятишек. Вот ты ей понравился, и она решила тебе подарок принести.

- Какой подарок? Мне? - удивился Егорка. - Мне никто ничего не дарит, даже мама.

- А вот синичка захотела подарить.

- Где же он, синичкин подарок? - загорелся Егорка, даже лицо его порозовело, глаза заискрились. - Где?

- Вот поищи в лопушках, только хорошенько поищи! Егорка начал осторожно, будто опасаясь чего-то, шарить в лопушиных зарослях, приподнимать широкие листья лопухов и вдруг радостно вскрикнул:

- Нашел, нашел! Вот синичкин подарок.

Он протянул Надийке красно-синий маленький мячик. Надийка подбросила его, мячик весело взлетел и прыгнул к Егоркиным ногам, будто приглашал поиграть.

- Это мне, мне подарила синичка Зинька, - захлопал в ладоши Егорка и подхватил мячик. - А где она, добрая синичка?

- Наверное, улетела по своим делам - мошек ловить себе и своим деткам-птенцам. У нее ведь много дел.

- А что я ей подарю?

- Давай подумаем, что можно подарить синичке и её детям, - ответила Надийка.

- Подумаем, - согласился Егорка, - у меня есть резиновый петушок, и ещё у меня есть солдатики из спичек, сам сделал. Может, петушка подарить, он тоже птица. Только я боюсь, мама увидит, будет ругать, а то и побьет, знаешь, как больно...

- Тогда не надо. У меня есть овсяная крупа. Я принесу, и ты положишь кулечек под лопушок. Это будет твой подарок.

- А тебя мама не будет ругать за это? - обеспокоенно спросил Егорка.

- Моя мама не ругается...

Потом птица-синица подарила Егорке пряник, такой красивый, коричневый, в белую крапинку, похожий на лошадку. Он был завернут в белую бумажку. И другие разные подарки находил Егорка в лопушках...

Потом наступила осень. Надийка уехала из нашего города в свое Карташево, старый тополь обронил свою листву, засохли, ушли под землю лопушки, улетела птица-синица. А Егорка перестал дичиться, научился улыбаться, смеяться, играть с детьми, в выходные дни заходил ко мне. Однажды мы пошли к старому тополю, и он сказал:

- Знаешь, я думаю, то была не птица-синица, а добрая волшебница, похожая на Надийку. Может быть, и ты немножко волшебница?

Я согласилась: то была добрая волшебница для Егорки. Я же - просто девочка-соседка.