Мельница Морквина

Главы из романа

 

 

Пролог

Вот Вам и еще история от моего давнего знакомого - Морквина Тридцать шестого, одного из самых родовитых и столь же бездарных колдунов, каких только носила Земля к северу от Тру-Орма. Да-да, я ничего не путаю, и со слухом у Вас все в порядке: речь пойдет именно о том Морквине, толстяке и обжоре, что едва не сделался мужем младшей принцессы, а значит, и зятем самому королю. И пусть невеста в последний момент одумалась и сбежала из-под венца, - не все в жизни удается даже таким отъявленным шельмецам и чародеям, - Морквин остался доволен и этим. Ибо счастье — это когда все части вместе. А такого на Земле не бывает, и вся штука в том, кому какая часть от счастья достанется. «Герою — подвиг, умному - награда», — сказал тогда Морквин и почти безвозмездно подарил миру то самое чудесное темное имбирное пиво, без которого, тут уж Вы мне поверьте, ни одна мало-мальски стоящая из его историй не была бы им рассказана, а мною записана с его собственных слов, на его мельнице и по его же согласию. Только вот расскажу я ее Вам так, как мне это заблагорассудится, нимало не заботясь о поучительной стороне дела, поскольку о здравом смысле мы и не слыхали; и потом — где мы и где теперь Морквин?

А если ему вдруг что-то не понравится в моих словах, то пусть он сам придет и поправит меня, если сможет.

Так вот...

Забраться на вершину Тру-Орма дело далеко не самое легкое, будь ты хоть отчаянный новичок-сорвиголова, хоть трижды умудренный опытом охотник, живущий в этих краях всю свою жизнь.

Всякий, кто хоть однажды пересек этот горный хребет, неважно, желая ли навсегда оставить родные места, чтобы попытать счастья на чужбине, или возвращаясь обратно несолоно хлебавши или даже с целым мешком серебра, всякий Вам подтвердит: без доброй старой легенды, способной сократить любое восхождение, тут не обойтись. Зато уж и вид c вершины открывается! Добрую половину Лимерика можно разглядеть, да и еще и Коннахтское королевство в хорошую погоду. Даже Белый замок с шестью его башнями, глубоким рвом и двумя перекидными мостами виден.

Может, когда-нибудь, если эта проклятая погода изменится, а ноги мои малость заживут после испанских сапог, которые мне усердно примеряли в замке, может, мы и попробуем взойти на вершину, зрелище того стоит, только сейчас в этом нет совсем никакой нужды. Мельницу молодого Морквина отлично видно и от подножия горы. Я Вам теперь больше скажу: она, мельница эта, там и стоит. Прямо у излучины маленькой речки Луп, которая только ранней весной и бывает бурной, в те две недели, когда тают снежные шапки на двух головах Тру-Орма. А так ее запросто переходят на лошадях. Надо только брод знать, не то, неровен час, угодишь в омут, и тогда все — ни лошадей, ни сбруи.

Да что это я только о серебряных уздечках да о поклаже? Еще ни один всадник, не говоря уж о вознице, из омута не выныривал. Такие дела...

Вот над этим самым омутом предок любезного нам Морквина, тоже, понятное дело, Морквин, только 6... или 7, кто теперь упомнит? И поставил свою знаменитую на весь Лимерик водяную мельницу. Те, кого он в ту пору пользовал от зубной боли, уже лет триста, как и думать о ней забыли, а водяное колесо все крутится, каменные жернова мерно поскрипывают, мелют, знай себе, мучицу...

Глава первая

Визит Морквина

Тимофей Брыков, юноша шестнадцати полных лет, не самый большой любитель приключений, лежал на диване в своей комнате. Был поздний вечер, канун Первого сентября.

Густые, грязно-синие сумерки колотились в окно упорным, трехдневного возраста дождем. На лице Тимофея лежала раскрытая «Химия». Он не спал. Было страшно и скучно. Страшно идти утром в школу, где никто и ничего не избавит его от этой самой «Химии». Скучно было по той же причине.

- Последний день каникул, — вяло размышлял он, — и погода, как назло, распоганилась. А завтра и во-все... Как подумаю, так словно мыло во рту. Ну где это видано? Три месяца, а вспомнить нечего. Так и вся жизньпройдет...

Он вздохнул, перевернул, не открывая глаз, страницу, снова накрыл лицо книгой. Это был его метод изучения естественных наук: считывание информации с его носителя напрямую, минуя текст. Метод себя ни разу еще не оправдал, но Тимофей был не из тех, кто легко отступает.

- Это ж надо, — бурчал он, — никаких тебе приключений. Я их, конечно, сам не ищу, но вот, чтобы так,ничего...

Неожиданно в окно ударил ветер. Форточка оглушительно грохнула; холодные капли обожгли шею. Тимофей даже не вздрогнул. Он мечтал.

- Спасти кого, что ли? Только вот где?

- Места знать надо, брат Тимофей.

- Волколак тебе брат, — машинально ответил Тимофей. — Не успеешь глаза закрыть, а уж кто-нибудьобязательно тут как тут. Просто, как комары роятся...

Внезапно он сел. Отбросил книгу. Прямо перед ним, спиной к черному окну, стоял человек.

Грузная фигура его в длинном, до пят, мокром балахоне, занимала почти все пространство между диваном и дверью. Лицо было прикрыто низко надвинутым капюшоном и утопало в густой тени от лампы. Проскочить мимо незваного гостя в дверь нечего было и думать.

- Ты кто такой? - поинтересовался Тимофей с деланным равнодушием. Губы у него пересохли. - Откуда ты меня знаешь?

- Я тот, кто тебе нужен. — Голос незнакомца прозвучал неожиданно мелодично, даже вкрадчиво. — И яукажу тебе путь, где, кроме подвигов, вообще делать нечего. И принцесс там видимо-невидимо. Спасай хотькаждую.

Голос баюкал, успокаивал. Слова лились гладко, нараспев. Казалось, ничего приятнее, чем эти звуки, и представить нельзя. Тимофея даже передернуло от отвращения.

- Что ты несешь? Какие теперь принцессы? Откуда ты вообще такой взялся?

- А чего это ты разволновался? Ишь, покраснел весь. Разве не сам ты об этом мечтал? Вот я и поднялся...

Гость тяжело, по-хозяйски уселся на письменный стол. Из под мокрого балахона выглянули огромные рыжие башмаки невообразимого фасона. Мебель жалобно всхлипнула. Волосы у Тимофея медленно встали дыбом.

- Чего-чего ты сделал?

- Ну поднялся, всплыл вон из того озера. — Гость неопределенно помахал рукой куда-то в окно, возможно, в сторону котлована на краю микрорайона. - Оно у нас с тобой общее. Только берега, гм... гм... разные. Стало быть, Тима, мы с тобой соседи. Помоги мне по-соседски и получишь то, о чем мечтаешь. - Незнакомецухмыльнулся. - И даже сверх того еще немного.

Последние слова прозвучали почти зловеще. Тимофей потер руками глаза. Зажмурился. Легче ему не стало. Он открыл глаза. Гость по-прежнему занимал стол, только теперь он почти лежал, удобно устроившись на стопке учебников. Струйки черной воды медленно стекали с его одежды на чистые, приготовленные к школе, тетради. Тимофей сделал маленький шаг к двери.

- Постой... погоди, — сказал он. — Откуда тебе знать, о чем я мечтаю? И потом: какие могут быть берега у этой лужи? При хорошем ветре я ее запросто переплюну. А ты говоришь — соседи... Ты, верно, спятил. И что это на тебе за тряпье? Цирк уехал, а клоуны остались?

Тимофей был уже в полуметре от двери. Оставался один рывок, он выскочит в коридор, квартиру открыть одно мгновение, а там — посмотрим. Незнакомец даже засмеялся. Коротко и невесело.

-Ну что ты, в самом деле? Очень даже преобидно мне отношение такое на заботу мою братскую встретить. Кто из нас подвиг совершить хотел? Я уж про принцессу-красавицу молчу. Впрочем, ты прав: пора нам по-настоящему познакомиться. — Он соскочил со стола, выпрямился, почти величественно. — Слушай и не суетись. Все равно дверь я запер, а из окна, полагаю, не вылетишь, не птица. — Он помолчал секунду-другую,словно раздумывая, стоит ли продолжать, выпятил бочкообразную грудь и, чеканя слова, произнес: — Я Мастер - Морквин 36, из рода Морквинов, лесных колдунов. Мы незнакомы, но скажу, как брату, - голос неожиданно стал задушевным, — лучше бы тебе меня и дальше не знать. Но ты мне нужен, и для тебя я готов быть просто Мастером.

- Не знаю, как и благодарить.

- Когда герой готов, подвиг для него подыщут. - Гость подступил вплотную к Тимофею. - Я пришел не за благодарностью,. Я пришел за тобой! - Лицо его, скрытое по-прежнему забралом тени, приблизилось. Он заговорил ясно, но намного тише. - Там, на берегу Моего озера, стоит Белый замок. В замке, как водится, король, а у короля, сам понимаешь, красавица-дочь, принцесса.

- Так оно обычно и бывает. - Тимофей мучительно соображал, что могло так задержать родителей. Часы показывали без десяти минут полночь.

- Но случилась беда. Злой колдун со своим подручным прошел сквозь стены замка и силой волшебства превратился в этого короля. А беднягу запер в своем старом уродливом теле. Теперь несчастный бродит по замку в шутовском наряде и уверяет всех, что он и есть настоящий король. Но это еще не все: главное, что подручный колдуна, вампир Спилгрим, женится на принцессе! Скоро и свадьба! Других-то женихов, сколько ни сватались, злодей умертвил и сбросил в подземелье.

Морквин передохнул. Отер со лба пот.

- Ну как?

- Очень невежливо с его стороны. Надеюсь, все у них образуется.

- Надеешься?! Да что ты знаешь о надежде? Надежда, - это когда стоишь на своих деяниях! Что сделал, на то, стало быть, и надеешься. Но я не о том. История моя нравится?

- Еще бы. — Тимофей начинал думать, что родители уже никогда не придут. — Занятная, конечно, история. Только вот я здесь при чем? Что я могу сделать такого, на что не способен могучий колдун Морквин 36 из рода Морквинов, лесных колдунов? Правильно я выражаюсь?

- Да ладно тебе. Зови меня просто Морквин. Штука в том, что меня и за ворота замка не пустят. Междунами: нас, Морквинов, в долине как облупленных знают. Мы для замковых те же колдуны опасные. А ты человек новый. Принцем переоденешься, я тебе и одежку справил, не налюбуешься и за женишка свежего сойдешь! Как тебя принцессе представят, ты ей обстановочку-то обскажешь, и все дела. Мне б только свадьбу отложить, а дальше уж не твое дело.

 

- Все! Я понял. Дальше можешь не объяснять. Я буду червяком, на которого ловят щуку. И потому немое дело, что станет с червяком.

- Ну зачем ты так? Там девушку за вампира отдают, жизнь ей сломать могут, а ты — червяк... Герой тыесть благородный и принцессы от вампира спаситель... — Морквин посмотрел на часы. — Однако пора,брат. Скоро уж полночь, не опоздать бы.

Фигура его вдруг заколыхалась, стала расти, увеличиваться, раздуваясь и заполняя собою комнату. Словно клубами дыма, сизыми полупрозрачными кольцами обернулась она сначала вокруг тела Тимофея, а потом, поднявшись еще, зависла своею вершиной, тем, что еще недавно было головою незнакомца, где-то вверху, под потолком. Свет в комнате погас, но Тимофей продолжал видеть. Ноги его отяжелели, прилепились к полу. Сам он, как будто стек весь к своим ногам, к щиколоткам и ниже, почти к пяткам. В то же время в голове его образовалась небывалая легкость, почти невесомость. Какой-то своей частью, нет, он сам весь стал легче заполнившей комнату темноты. Безо всяких усилий приподнялся он над полом, сначала невысоко, сантиметров на тридцать-сорок, неуверенно качнулся раз-другой, словно поплавок на тихой воде, но, подхваченный дымными кольцами, которые только и остались от ночного гостя, втянулся вслед за ним в открытую форточку.

Они поднялись сначала выше дома, и струи дождя нисколько не мешали им, легко проходя насквозь и падая дальше, на невидимую темную землю. Потом плотные грозовые облака остались внизу, и они понеслись дальше, с ошеломляющей скоростью, и холодный ночной воздух свободно пронзал их. Вскоре тьма под ними рассеялась. Не осталось ни облачка.

Далеко внизу расстилались изумрудные поля и крутые выбеленные скалы. Длинная цепочка дымных вересковых топей тянулась на запад. Холодные озера полны были прозрачной синей водой, а густые леса стояли плотно, и до самого горизонта тянулась извилистая, каменисто-белая дорога. Наконец, зависли они высоко над горным хребтом. Сквозь прозрачную толщу воздуха легко было разглядеть, как внизу из щелей между камнями пробиваются одинокие зеленые стебли. Потом они стали набирать высоту, все выше и выше, пока скала внизу не превратилась в острие гигантского ножа.

И тут Тимофея бросили. Морквин исчез, растворился в холодном сыром воздухе. Какой-то миг Тимофей еще висел неподвижно, словно не веря. Потом он рухнул вниз. Скорость была таковой, что восходящие потоки выжигали глаза, резали щеки. Скала внизу быстро увеличивалась. Скорость все нарастала, вот он уже не успевает сам за собой, еще миг — и тело, оторвавшись от него, унеслось вниз, навстречу черному пику...

В следующий миг внутри Тимофея взорвалась бомба. Килотонн на пятьсот. Немыслимой силы удар разнес, разметал его на атомы, развеял по Земле на эти крошечные, невидимые глазу частицы и понес дальше, уже медленнее, покачиваясь и удаляясь, по расходящейся спирали, в далекий Космос...

Спустя вечность, а может, и дольше, откуда-то сверху и сбоку, возникла, уплотняясь быстро, закопченная деревянная стена. Тимофей ощутил себя лежащим ничком. Грубые некрашеные доски раздавливали щеку. Прямо над ним высились сложенные аккуратным штабелем, туго набитые, обсыпанные белым мешки. Тимофей потянул носом висевшую в воздухе пыльцу, представил перед собой круглую макушку Морквина, тихо сплюнул и уснул...

 

Бердичевский Валентин, Мокроусова Татьяна