Иван Бухолц

 

1. Как Бухолц стал Бухгольцем. Истоки рода

 

Неуважение к предкам есть

первый признак дикости и

безнравственности.

А. С. Пушкин

 

В дореволюционную и советскую научную и беллетристическую литературу Иван Дмитриевич вошел под фамилией Бухольц. Отсутствие фактического материала восполнялось использованием малодостоверных сведений. А наблюдения показывают, что ошибки живучи и глубоко внедряются в популярные краеведческие, массовые издания. Немало их было воссоздано в нашем краеведении в канун 250-летня Омска и в последующие десятилетия, когда интерес к биографии Бухолца особенно возрос. В то время, как публикации в специальных изданиях, в силу своей замкнутости и ограниченности, не доходят до сознания массового читателя, любители-краеведы делают «открытия» в биографии Бухолца. За подобными дилетантскими исследованиями скрывается, как правило, стремление «прорваться» на страницы массовых изданий.

XVII–XVIII века – время формирования фамилий российских людей. К сложностям их становления добавились специфические особенности их оформления в текущей делопроизводственной канцелярской практике. Лингвистический разнобой в написании личных имен известных исторических деятелей дело не новое. В приказном делопроизводстве XVIII в. доминировало культурное влияние немецкого языка. Канцелярский люд учреждений, полковые писари, дьячки, малограмотные переписчики, переводчики трудов историографа Г. Ф. Миллера, базировавшихся на немецких нормах произношения, и традиция их передачи «читаю, как пишется» внесли свою лепту в искажение фамилии И. Бухолца. В гвардии, где он служил, преобладало «иноземное» офицерство. И в этой «среде обитания» транскрибировали его фамилию на фонетической основе латинских норм звучания, закрепленных затем с помощью кириллицы. Какова социальная среда, таково и «обличье» фамилий.

А так как подлинные документы архивов были недоступны исследователям, в литературных публикациях, в исторической традиции закрепилось «Бухгольц».

В примечаниях к различным послужным спискам и ведомостям чинов Преображенского полка часто упоминается об искажениях фамилий. Но не только вышеупомянутые акты явились тому причиной.

В разные периоды его службы, особенно после смерти Петра I, возникали «объективные» причины трансформации фамилии. Когда «русские немцы и онемечившиеся русские» с помощью гвардии совершали «дворцовые перевороты», когда «иноземное» засилье нового окружения при дворе обрушивало гонения на русских, когда репрессии против сторонников Петра I были особенно жестоки, тогда, надо полагать, Бухолц, в целях политической мимикрии, предпочитал не упоминать свою русскую фамилию – Буколтов.

Впрочем, русское дворянство во все культурные эпохи стремилось выделиться из народа – то «онемечивалось», как прибалтийское, то «ополячивалось», как смоленское, то «офранцуживалось»...

Архивные документы сохранили немало сведений о генеалогических претензиях русского дворянства на «иноземное» происхождение их рода. Это и понятно. «Иноземцы» за службу получали в два-три раза больше русских.

Историк В. О. Ключевский по этому поводу писал: «немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка. Их зазывали, платили бешеные деньги, но они ничего не делали, чтобы русские овладевали мастерством».

В петровскую эпоху появилась «мода» выводить происхождение русских дворянских родов из знатных и «благородных» иностранцев. Ну если уж не родословие, так хотя бы фамилию «поправить» на иностранный манер – Бухолц.

Даже русский поэт А. С. Пушкин, выводя свою родословную «от прусского выходца Радши», писал: «...мне дороги так называемые предрассудки, я дорожу тем, что я дворянин не хуже кого бы то ни было... я дорожу именем предков, потому что их имя — единственное наследство, мною от них полученное». Профессор В. К. Лукомский, изучавший родоначальника Пушкина Радшу, выяснил его славянское происхождение.

В свое время мною были выявлены и введены в научный оборот подлинные, официальные, юридические документы и автографы И. Д. Бухолца, опираясь на научные принципы транскрибирования фамилии и нормы передачи текстов XVIII столетия, требующие сохранения особенностей написания и стиля эпохи, а главное, как автор сам себя называл.

Эта транскрипция, основанная на изучении первоисточников-оригиналов, вошла в научную историческую литературу. Однако в краеведении этого не заметили.

Введем «правило оперирования термином (именем)». В рамках данного очерка автор на основе конкретного исторического анализа содержания источников информации, при наличии различных трансформаций в написании фамилии, встречающихся в архивных документах и публикациях, как-то: Бyколт, Буколтов, Буконтов, Буколцев, Буколц, Бухольц, Бухгольц – делает вывод, что все они относятся к собственному имени И. Д. Бухолца.

Обратимся к его родословной. Генеалогический экскурс необходим для того, чтобы понять, как «генетический код» отразился на жизни и деятельности И. Бухолца. Это позволяет не только уточнить его социальное происхождение, имущественное положение, но и уяснить, как фамильные профессиональные занятия нашли свое династическое отражение в его последующей деятельности. Генеалогическая сторона исследования не без погрешностей. В период его жизни русская генеалогия находилась в стадии своего становления и ориентировалась прежде всего на изучение родственных связей титулованной знати. Факт отсутствия разработанной родословной говорит о том, что представители фамилии не занимали думных чинов, а составляли второй слой в сословно-служебной иерархии Московского государства.

И. Д. Бухолц происходил из старого русского дворянского военного дома, корни которого уходят в XVI столетие. Его отец, Дмитрий Филиппович Буколтов, принадлежал к военно-служилому классу привилегированных дворян-землевладельцев. Служилый человек «по отечеству», коренной столичный чин, «дворянин московский». До отмены местничества в 1682 г., препятствовавшего выдвижению дворянства на высшие военно-административные посты в государстве, чину соответствовал и круг должностей – «дворяне московские» составляли персонал центрального управления – то был «двор» царя. Упоминание Д. Ф. Буколтова в Боярских книгах о назначении на службы в 1676–1792 гг. говорит о том, что в военно-служилой иерархии он занимал видное место. Д. Буколтов, по служебной терминологии, относился к категории «начальных людей». По военно-административной номенклатуре «начальные люди» назначались на должности воевод в городах, комендантов крепостей, командиров полков...

В этих же списках мы видим и родственников И. Д. Бухолца: Траурнихтов, Бровциных – военнослужилых людей. Его мать Бровцина Дарья Дементьевна из старинного русского рода. Потомки Бровциных служили дворянские службы и записаны в родословную книгу Новгородской губернии, ее VI часть – куда вносилось столбовое дворянство.

В то время одной из форм дворянского феодального землевладения было поместное – условное прижизненное владение. В юридической практике Московского государства XVII в., если вдова не выходила замуж вновь за служилого человека, который бы мог закрепить за собой поместье, она его лишалась, получив небольшой прожиток. Из этих соображений, вероятно, она и вышла замуж за Д. Ф. Буколтова. От этого брака у них были дети Авраам и Иван. Родители имели поместья в Московском и других уездах. А так как старший брат при выходе на службу наделялся поместьем, а младший сын Иван начинал службу с поместья отца, то он его и унаследовал.

Родился Иван Дмитриевич Бухолц в Москве в 1672 г. Здесь прошло его детство.

 

2. В лейб-гвардии Преображенском полку

«Мы никому какого ранга не позволяем,

пока они нам и Отечеству никаких

услуг не покажут».

(Из высказывания Петра I).

 

Сама по себе служебная «родовитость» не обеспечивала при Петре I выгодного положения, но открывала путь к заслугам.

Братья Бухолцы начинали свою военную карьеру с «потешных:». Потешные – преображенские – детище петровских «воинских потех». Выражение «птенцы гнезда Петрова» следует понимать в том смысле, что именно здесь «с младых ногтей» из преданных «потешников», пестовались и закалялись будущие сподвижники преобразователя России.

Биография Ивана Бухолца – это, в известной степени, и история становления русской гвардии.

Подмосковное село Преображенское – летняя резиденция «тишайшего» царя Алексея Михайловича. Находилось оно в семи верстах от Кремля. В нем и построили для царевича Петра игровую крепость со стенами, башнями, окопами. Царевич любил военные игры – «потехи» и постоянно требовал снаряжение и людей. В этих играх и проходил процесс овладения воинским мастерством. Скоро «потешные» стали значительно превосходить по выучке стрельцов. Со временем Преображенский полк превратился в военно-практическую школу высшего и среднего дворянства, которая стала поставлять кадры для офицерского корпуса армии.

В Преображенском начинали свой служебный путь дворянские отроки братья Бухолцы. Служба «со шпагой» для дворянина была почетнее, чем служба «с пером». После военной лишь дипломатическая карьера была предпочтительней. Военная служба открывала путь к улучшению своего статусного положения в обществе. Менее знатных, и не столь приближенных к царевичу, определяли в Семеновский полк, и из более «захудалых» родов рекрутировались в драгунские и армейские полки. Как гласит история Преображенского полка, дети родовой знати в службу определялись солдатами «для узнания артикула воинского от фундамента солдатской службы». Дворянские отроки подавали прошение на высочайшее имя в Преображенскую полковую канцелярию. Там выясняли «анкетные» данные, лета, состояние родителей.

По заведенному обычаю, дворянский недоросль Иван Бухолц написал прошение на царское имя: «Пришел я в совершенный возраст и прошу написать меня нижайшего в Преображенский полк, в солдаты, понеже в оном полку служит мой брат Авраам». Архивные «кадровые» документы зафиксировали дату 8 марта 1689 года Иван Бухолц стал, как тогда говорили, «новиком». Началась его полувековая военная служба.

В бытность его службы нижние чины повышались исключительно за отличия в сражениях и «за исполнение высочайших поручений». Уже в начале правления Петра народные движения оказали огромное влияние на процесс становления абсолютной монархии. Недостатки в организации вооруженных сил государства ставят на повестку дня вопрос о реорганизации стрелецкого войска. Слухи о роспуске войска и другие причины материального характера обострили волнения в стрелецкой среде. Стрельцы принимают участие в городских народных движениях и проявляют различные недовольства. Используя создавшуюся политическую ситуацию, сторонники честолюбивой сестры Петра Софьи предпринимают попытку устроить «дворцовый переворот» и захватить власть.

Петр в августе 1689 года уезжает в Троице-Сергиеву лавру и вызывает туда «потешных». Именно с этих событий и начинается деятельность братьев Бухолцев под знаменами Петра. «Потешные» помогли Петру утвердиться на престоле. Они становятся регулярной частью, «царским сберегательным полком». Социальные последствия этих событий известны. Сторонники Софьи были казнены. Стрельцов обращают в крестьян. Следуют казни, ссылки стрельцов, в том числе в Сибирь, на Тару. Кровавым террором подавил Петр своих политических противников. Народные движения и борьба за власть повышают значение «потешных», а вместе с тем, и политическую роль дворянского сословия. Авраам Бухолц получает очередное офицерское звание – поручик, Иван – производится в унтер-офицеры.

Здесь будет небезынтересно отметить тот факт, что отзвуки этих событий проявились в одном из крупнейших городских народных движений в Сибири. В Таре, где было значительное количество ссыльных стрельцов и их потомков, находившихся в оппозиции к правительству, была та питательная среда, которая в 20-е годы XVIII в. породила движение протеста против властей и церкви, против указа Петра I о престолонаследии. В нем самое активное участие принимали ссыльные стрельцы. Тарское движение протеста было жестоко подавлено.

Азовские походы, Северная война – вехи боевого пути преображенца Ивана Бухолца. Постоянная жизнь в походах и на бивуаках выработала в нем такие солдатские качества, как неприхотливость, выносливость, закаленность. Эти качества сохранились у него на всю жизнь. В конце своей службы на вопрос «где находится?», он записал в формуляре: «обретается при полку».

В результате Ливонской войны царю Ивану IV не удалось решить «балтийскую проблему». Ее решение досталось Петру I.

История Преображенского полка гласит, что полк постоянно сопровождал Петра I в путешествиях и походах. Все офицеры полка были лично знакомы царю.

Участвуя в боях и походах, Иван Бухолц «за ревность, мужество и храбрость» последовательно продвигается по ступеням служебной лестницы: подпрапорщик, сержант, прапорщик... В Преображенском полку, при производстве строго придерживались правила: «Которые лучше службу знают, охоту к ней имеют и хорошего кондуита: понеже гвардии офицеры должны быть примером прочих полков офицерам».

Иван Бухолц бывал «в баталиях, при которых его Величество своею особою присутствовать соизволил».

Был Иван Бухолц и в тяжелейших, кровопролитнейших сражениях под Нарвой, где в 1700 г. Преображенский полк получил статус лейб-гвардейского. Как гласят «Списки генералам штаб и обер-офицерам», И. Бухолц здесь получает второй обер-офицерский чин поручика.

Нева с древнейших времен служила важнейшей воднотранспортной артерией северо-западной Руси. Она являлась одним из главных участков на торговом пути Востока с Западом. В обороне северо-западных границ главная роль отводилась системе пограничных крепостей Орехов, Ям, Копорье. В начале XVII в. их захватили шведы. Освобождение родных земель от иноземных захватчиков было первоочередной задачей Русского государства. В этих походах и участвовали братья Бухолцы.

Походные «юрналы» (журналы) отразили события тех огненных лет. В октябре 1702 г. преображенцы штурмом овладели в устье реки Невы крепостью Нотебург (старинный русский город Орешек). «...Неприятель... видя отвагу, учиненную приступом господ Преображенского полку майора Карпова... принужден был к договору склониться». Именно об этом событии известно выражение Петра I :. «...зело крепок сей орех был, однако ж, слава богу, счастливо разгрызен». Петр I переименовал его как «ключ» к морю в Шлиссельбург. Позднее, в 1715 г., участника штурма полковника А. Бухолца он назначает комендантом Шлиссельбургской крепости (ныне Петро-крепость). Крепость была превращена в место содержания узников, особо опасных для самодержавия. Армия продвигалась к Балтийскому морю. Братья Бухолцы были при штурме крепости Ниештанц. Здесь Россия, наконец, приобретает опорный пункт у моря. Петр I закладывает крепость Петербург, но пока еще земляную. Затем они участвуют в походе на Север. Изгнав шведов из крепостей Ям и Копорье и отбросив их до линии Выборг-Кексгольм, надежно прикрывают новую столицу со стороны Финляндии.

В те времена, когда все создавалось заново, еще не было «кавалерии» – орденов в общепринятом смысле слова. Существовала система старинных русских почетных наград – «золотых». Простота формы, в виде монеты, отвечала духу эпохи. Воинским «атрибутом мундира и чести» были почетные знаки отличия, полученные братьями Бухолцами. Пётр I применял принципы массового награждения участников сражений как средство патриотического и воинского воспитания. Как витиевато писалось тогда в наградных документах, «в честь и награду истинных заслуг на поприще военных доблестей и подвигов и в поощрение ревности ко благу и пользе Отечества».

Зафиксировано в походных «юрналах» и такое событие, как вторичная осада Нарвы летом 1704 г. В результате героического штурма 9 августа Нарвская крепость пала. «Преображенский и прочие полки, несмотря на все от неприятеля учиненное жестокое сопротивление, на бастионы взошли и огнем своим к уступлению со стен понудили». В 20-е годы XVIII в. Петр I назначает полковника Ивана Бухолца комендантом крепости Нарва.

Период боевых действий в Прибалтике сменяет поход на Украину, где произошла знаменитая Полтавская битва. В это время братья Бухолцы служили в 4-м Мушкетерском батальоне Преображенского полка. Капитан Авраам Бухолц уже командовал 14-й ротой, а Иван Бухолц был поручиком в 16-й мушкетерской роте.
Разгром шведской армии Карла XII под Полтавой упрочил русские завоевания в Прибалтике.

Августейший шеф полка щедро жаловал своих сподвижников. В те времена, как гласят архивные документы, жалование выдавалось нерегулярно и было главным образом придатком к поместью. Петр I практиковал раздачу населенных деревень тем, «кто много служил и бывал в баталиях». Характерный пример. Строитель уральских заводов, генерал Генинг, не получавший целый год жалованья, писал Петру I: «...Здесь не Петербург, занять не у кого». Ценность и значение имения были в населенных крестьянских дворах – ревизских душах. Они составляли наиболее устойчивую систему жизнеобеспечения дворян-офицеров. По одной из первых ревизий, географический размах землевладения И. Бухолца значительный. Поместья Ивана Бухолца были в Вяземском, Смоленском, Можайской, Кашинском и Митревском уездах. В них проживало ревизских 500 душ мужского пола. Брат Авраам Бухолц владел лишь 355 душами мужского пола.

Участие братьев Бухолцев в крупнейших военно-стратегических операциях явилось для них школой воинского опыта и побед. На театрах военных действий, в огне боев закалялись их стойкость и мужество.

Из Преображенского полка вышло много выдающихся деятелей петровской эпохи, известных на различных поприщах государственной службы. Среди них был и Иван Дмитриевич Бухолц.

Петр I сам назначал людей для выполнения дел по различным отраслям государственного управления и контроля. При этом, как гласит история Преображенского полка, полагал, что чины гвардии, лично ему известные, лучше поймут смысл преобразовательных предначертаний и точнее других исполнят его волю. И поэтому, когда встал вопрос о том, кого послать в Сибирь «для государева городового дела», он остановил свой выбор на гвардейском капитане И. Д. Бухолце. За плечами И. Бухолца был боевой и военно-административный опыт – четверть века на службе Отечеству.

 

3. И ехать тебе в Тобольск

…Построить город у Ямышева озера,

а буде можно — и выше...

(Резолюция Петра I

на донесении сибирского губернатора

М. П. Гагарина. Май 1714 г.)

 

На принятие Петром I решения о посылке И. Бухолца в Сибирь повлиял ряд причин экономического и политического характера. Организация экспедиции Бухолца в Западную Сибирь имеет свою предысторию. В ее основе лежат такие предпосылки, как состояние экономического и социального развития России в первые десятилетия XVIII в.

Потребность в поисках источников сырья для развивающейся горнодобывающей промышленности в условиях многолетней Северной войны становилась одной из главных государственных задач. Организация ряда экспедиций в целях поиска минералов, руд, полиметаллов, золота ведется в различных регионах страны, в том числе на Урале и в Сибири.

Целый комплекс преобразовательных мероприятий, проводимых Петром I в экономической, социальной, военной областях, активная внешняя политика требовали огромных денежных средств – финансовых затрат. Отсюда и поиски благородных металлов в Сибири, Средней Азии, на Кавказе.

Этим целям служили и задачи поиска и устройства удобных путей сообщения для расширения торговых связей с Востоком со стороны Сибири. Значительное количество «восточных товаров» вывозилось из прикаспийских стран, где на путях их доставки существовали те жe препятствия и причины – разбой и грабеж купеческих караванов.

Таким образом, по замыслу Петра I, увеличения государственных доходов предполагалось достичь путем освоения новых районов страны, устройства постоянной добычи соли, розыска и эксплуатации месторождений руд, минералов, благородных металлов, устройства коммуникаций для усиления торговых связей с Востоком. Эти мероприятия должны были увеличить экономическую мощь государства.

Князь Матвей Петрович Гагарин, московский комендант, в период областной административной реформы был назначен первым сибирским генерал-губернатором. Бывший нерчинский воевода, многоопытный судья Сибирского приказа, «генерал-президент», как его называли, хорошо знал «сибирские обстоятельства». Он и подал доношение Петру I о необходимости освоения Верхнего Прииртышья. Побуждали его к этому следующие обстоятельства. Общий ход поступательного движения характеризовался неравномерностью освоения – значительным «разрывом» между движением землепроходцев в Восточной и Западной Сибири. В то время, как в Восточной оно достигло берегов Тихого океана, Камчатки, осваивались морские острова, в Западной Сибири южные уезды Тары, Томска, Кузнецка еще и в первое десятилетие XVIII в. сдерживали огромный агрессивный «натиск извне» феодальной кочевой анархии. Накопление сведений о местах разработки руд в Томско-Кузнецком районах, торговых связях с Бухарой на Тобольском, Тарском, Томском и Ямышевском рынках, возможностях получения сырья для развития кожевенной промышленности путем расширения товарооборота с казахской кочевой степью явилось одним из факторов, повлиявших на организацию экспедиции Бухолца.

Однако политическая программа М. Гагарина по административно-территориальному устройству и хозяйственному освоению пустынных земель Верхнего Прииртышья, как показали последовавшие затем события, имела существенные недостатки. На них указывал впоследствии И. Бухолц. Новая волна колонизационного народного движения, устремившегося к верховьям Енисея, Оби, Иртыша, не решала проблемы эффективного народнохозяйственного освоения региона. Сложившаяся к началу похода И. Бухолца обстановка в южных степных районах представляла законную тревогу для коренной администрации. Гагаринская программа, опиравшаяся на старые методы прошлого столетия – путем посылки небольших казачьих отрядов и создания мелких поселений, – оздоровить обстановку в регионе не могла и не решала эффективно проблему государственного устроения земли, ее хозяйственного освоения и административного контроля. Слабость и малочисленность казачьих отрядов, неустроенность поселений делали их постоянным объектом разбойничьих набегов. Широкий круг изученных архивных документов свидетельствует о том, что старые методы воеводского периода управления изжили себя. Вся совокупность документов – от челобитных с мест о последствиях набегов и грабежей до обобщающих донесений сибирской администрации правительству – аккумулировала в себе вековой многострадальный опыт народной борьбы. Они хорошо иллюстрируют положение в регионе.

Сложившееся к началу второго десятилетия XVIII в. внутриполитическое положение в степном регионе Западной Сибири требовало новых форм и методов в решении вопросов, и прежде всего защиты производительных сил общества. Средневековая специфика окраинных территории Сибири с ее малолюдностью поселений, отсутствием укреплений, засек и пограничных линий, подобно таким, какие были на юге России, делала Тарский, Томский, Кузнецкий, Енисейский уезды совершенно открытыми для разбойничьих нападений со стороны различных родокочевых объединений.

Укрепление деревни состояло главным образом из земляного вала и рва. В Тарском уезде одиночным форпостом, за которым уже отсутствовали земледельческие поселения, стояла Чернолуцкая слобода (ныне в границах г. Омска). А острожок в Барабинской степи на пути в Томск являлся лишь форпостом для наблюдения за движением кочевников и местом сбора ясака.

Отвлечение военных и экономических средств на Запад не позволяло усилить обороноспособность в Прииртышье.

Регулярных войск в Сибири не было. М. Гагарин, докладывая об этом сенату, писал, что у него лишь небольшое число «старого войска». При этом подчеркивал, что «там нерегулярные за обычные», но и их не хватало.

Феодальные усобицы родокочевых объединений в юго-западной Сибири мешали культивированию и распространению Российской государственности.

Ганнибал – «арап Петров», комнатный лакей, неотлучно находившийся «при особе государя» до 1716 г., уже в бытность своей службы офицером, в селенгинском гарнизоне Бухолца, вспоминал: «...по ночам царь просыпался от каких-то неожиданных мыслей и, чтобы не упустить сделать какие-то важные распоряжения, хватался за грифельную доску, висевшую в изголовье кровати, а утром аккуратно переносил их в свою записную книжку». В такой ситуации вспомнил Петр I, что нет резолюции на донесении М. Гагарина. Утром своему кабинет-секретарю А. В. Макарову приказал вызвать к нему капитана Бухолца и подготовить инструкцию При выборе исполнителей; Петр I останавливался на личностях незаурядных, даровитых, отличая их истинные заслуги и пригодность для выполнения поставленных задач. Поэтому нахождение Бухолца среди порученцев Петра I говорит о его незаурядности.

Расторопный, «ближней канцелярии генерал», как называл Петр I своего секретаря, быстро подготовил указ, который царь тут же подписал. Петр I любил порядок. «К какому делу определяется, дворянин, офицер, то он на то дело должен иметь письменный указ». Но инструкции Петра I лишь в общих чертах определяли дело, задачу, оставляя место для инициативы исполнителей. Когда царский денщик Петр Поспелов прискакал в полк за Бухолцем, преображенцы осваивали «морскую науку». На сей раз предстояло участвовать в морском сражении со шведским флотом. Занятый делами адмиралтейства, Петр I принял И. Бухолца на галере «Святой Натальи» перед своим отплытием в Финляндию 22 мая 1714 г. Как вспоминал впоследствии И. Бухолц о своем назначении руководителем экспедиции, отправляясь в Сибирь, получил он «изустный словесный наказ и именной указ за личной подписью государя». Царь не стеснял его в выборе средств для достижения поставленных целей. «Ехать тебе в Тобольск и, взяв у губернатора людей, идти к Ямышеву озеру и строить там город...». И, заключая напутствие, сказал: «А в протчем, поступай по ситуации, как честному и доброму офицеру надлежит». Поскольку статус гвардейского офицера был на. два чина выше, то в Сибирь Бухолц поехал в ранге армейского подполковника, а жалованье «по имянному царского величества изустному указу» ему платили полковничье.

Разыскал я в архиве подорожную, выданную Ивану Бyxoлцу и сопровождавшим его лицам на проезд от Петербурга до Тобольска. Она гласит: «Полковнику Бухолцу, определенному по имянному его великого государя указу в Сибирскую губернию, для строения новых городов давать двадцать ямщицких подвод и взымать у него прогонные деньги по указу». Подписал ее князь Г. Волконский.

Недолгие были сборы. 4 июня 1714 г., чуть забрезжил рассвет, сопровождаемый восемью солдатами своей роты, Бухолц покидал «петровский парадиз». В то время, как exaл он на далекую сибирскую окраину «для государева городового дела», в грязных лачугах поднимался «работный люд», согнанный со всей России на страдный труд – строительство новой столицы Российской империи. В народе из-за скверного климата именовали ее просто «петербургское болото».

В Москве, явившись в комендантскую канцелярию, он получил радостное известие – о Гангутской морской победе. Здесь к нему присоединились семь офицеров. В августе, как писал Бухолц, «...водою ехал на судне до Усть-Чусовой реки. От Чусовой до Тобольска подводами, зимним путем».

Опережая его, в Тобольск летел сенатский указ коменданту Д. А. Траурнихту – «готовить отпуск экспедиции Бухолца». Здесь следует сказать несколько слов о Траурнихте. С его именем в сибирской истории связано исследование и освоение Якутского края и Камчатки. Один из первых чертежей Камчатки, помещенный в известной Ремезовской «Чертежной книге Сибири», в оглавлении так и назван «Траурнихтовым». В период областной административной реформы, когда воевод переименовали в коменданты, оставив за ними лишь военные функции, Траурнихт получил новое назначение – обер-комендантский пост в стольном сибирском городе Тобольске.

Как свидетельствуют документы, прибыв в середине ноября в Тобольск, Бухолц «поселился в доме господина коменданта Траурнихта», где и прожил более семи месяцев – весь период подготовки экспедиции. Как мною установлено по Боярским книгам, Траурнихты в двух поколениях имели придворные чины стольников. В военнослужилой иерархии с XVI в. при назначениях на службы они проходят как «начальные люди». Отец тобольского коменданта А. Траурнихт, командир дивизии «нового, иноземного строя», генерал-майор. Иван Бухолц был женат на дочери тобольского коменданта Марье Дорофеевне Траурнихт. Трудно сказать, но можно предположить, что в назначении Ивана Бухолца какую-то роль сыграл и факт назначения Дорофея Афанасьевича Траурнихта Тобольским обер-комендантом. Произошло это накануне похода Бухолца, ибо в предыдущем году комендантом здесь был Карпов.

Обладая огромным опытом организации и проведения экспедиций землепроходцев, Дорофей Траурнихт несомненно оказал большое влияние и на подготовку экспедиции И. Бухолца. Это видно из указов, рассылаемых им подчиненным – комендантам сибирских городов: о сборе рекрут, присылке в Тобольск различных специалистов: токарей, плотников, шорников, кузнецов, строителей судов и других умельцев-профессионалов.

В ходе подготовки экспедиции И. Бухолц знакомился и с политической обстановкой на юге Сибири и, в частности, в Верхнем Прииртышье. Постепенно из знакомства с материалами провинциальной и комендантской канцелярии, встреч с различными лицами, приезжавшими в Тобольск, перед Бухолцем вырисовывается следующая картина. Внешнее окружение также не способствовало тому, что строительство городов и поиски рудных месторождений будут протекать в благоприятных условиях.

Не только этнические особенности района, где проживали и кочевали тюркские народности мусульманского вероисповедания: татары, теленгуты, калмыки, казахи, не только устремление отдельных тюркских феодалов проджунгарской ориентации, номинально состоящих в подданстве России, но не поддерживающих подлинно народных интересов, создавали социальную напряженность в регионе. Главным очагом угрозы были агрессивные устремления Джунгарского военно-феодального ханства. Пользуясь военно-политической слабостью России, оно обложило албаном (данью) население Северного Алтая, Барабинской степи, захватило земли казахов в Семиречье, вторглось в Восточный Туркестан (Малую Бухарию)...

 

4. По Иртышу к Ямыш-озеру

 

История организации и проведения экспедиции отразилась в широком круге доброкачественных архивных документов – от официальных до частной переписки и воспоминаний участников, отраженных в летописи. Однако сюжет «ямышевского похода», освещенный в литературе на узком круге повторяющихся в публикациях фактов, в своем эмпирическо-краеведческом толковании еще не нашел адекватного отражения глубинной сущности происходивших исторических событий и роли в них Ивана Бухолца.

В период сибирской экспедиции ее непосредственный организатор и исполнитель И. Бухолц переписывался и с кабинет-секретарем Петра I Алексеем Васильевичем Макаровым. В своих письмах Бухолц называет его не иначе, как «мой всечастный благожелатель». Благодарит за продвижение его дел. Кабинет-секретарь был, как говорится, «человек без голоса и мнений», но могущественный по своей приближенности к царю. Он мог затормозить или, наоборот, продвинуть решение каких-либо вопросов. Вельможи заискивали перед ним, просили напомнить о своих нуждах и просьбах государю.

Макаров «заигрывал с Музой Клио» – по поручению царя обобщал в «юрналах» поступающие донесения, собирал материалы для создания «Марсовой книги» – истории походов Петра I.

Комплексное изучение различных источников позволяет по-новому взглянуть на происходившие события на широком историческом фоне.

Россия в интересах своей безопасности не могла допустить утверждения Джунгарии в южных районах Западной Сибири. Этого можно было достичь только путем обеспечения безопасности своих земель – устройством крепостей, созданием «контактной зоны». Дипломатические меры во взаимоотношениях с Джунгарским ханством были малоэффективны, и их следовало дополнить мерами военными. Прежде чем непосредственно заняться поисками рудных месторождений и их разработкой, Бухолцу нужно было решить административно-территориальную задачу – «привести свои земли в надлежащую безопасность».

Потенциальная опасность захвата земель усугублялась военно-политическими катаклизмами в Центральной Азии. Джунгарское ханство с переменным успехом вело войну с маньчжурской Династией Цинов. Отсюда усиление налогов с населения Северного Алтая и Барабы и, в частности, предметами железоделательного, производства. Таким образом, внешнеполитическая ситуация и правительственная политика формировали ту политическую структуру, которая материализовалась в деятельности И. Бухолца.

Прежде всего Бухолц начинает проводить в жизнь военную реформу Петра I в Сибири. В результате рекрутского набора им были сформированы первые регулярные части – два пехотных и один драгунский полки общей численностью до 2800 человек. По распределению в них обер- и унтер-офицеров, прибывших с Бухолцем, они и получили наименование Санкт-Петербургский и Московский. Но если в рекрутском наборе «не было проблем» – в Сибири было много «гулящих людей», – то снаряжение и оснащение экспедиции вызывало большие затруднения. О них и писал неоднократно И. Бухолц царю, кабинет-секретарю Макарову.

«Во всем мне великое задержание, государь», – сообщал Бухолц. «Суда и дощаники не готовы», «оружие все негодно», рекруты не обучены, «экзерциции не знают», люди новые и «у дел нигде не бывали» – вот круг вопросов, которые поднимает Бухолц в своих письмах к царю. «А все оттого, – пишет Бухолц, – что о мне к нему (Гагарину) вашего величества указу нет». Словом, надо понимать, губернатор самоустранился, предоставив Бухолцу самому осуществлять снаряжение экспедиции и проведение в жизнь петровских предначертаний.

Территориальный принцип комплектования и материального обеспечения частей, основанных на началах регулярности, в создавшихся условиях был более прогрессивным подходом в деле обороноспособности южносибирских рубежей. Эти принципы и проводил в жизнь в своей деятельности И. Бухолц. Внедрение Бухолцем Петровской военной реформы в Сибири влекло за собой и новые принципы налогообложения. Части, создаваемые им для обороны южносибирских рубежей, обеспечивались не землей, как иррегулярное казачество, а денежным жалованием и продовольствием. Специфика военнослужилой организации на пограничной окраине выдвинула подушную систему обложения.

Человек, прошедший, выучку на театрах Северной войны, Бухолц прекрасно понимал, что вариант шведской военной поселенной системы наиболее пригоден в данных условиях. И поэтому предложение Гагарина «подселиться до вершин иртышских» старыми казачьими методами не находило у Бухолца поддержки. Ему хорошо был известен негативный опыт подобных поселений на юге России – «вольного» казачества. В военно-политическом и экономическом отношениях старые формы казачьей колонизации на юге Сибири открывали простор «гулящим людям» для бегства на окраины и за пределы достигаемости от тягот феодального государства, Бухолц писал Петру I, что в Сибири «вольно для беглых». В связи с этим царь послал Гагарину указ, запрещающий принимать беглых в сибирских городах. В России, на оправдание местной администрации в недоборе налогов и недопоставке рекрутов, обычно власти говорили: «Не все же убежали в Сибирь!».

Таким образом, возник конфликт между Гагариным и Бухолцем. Гагарин уже подготовил команду тобольских казаков в 500 человек под предводительством С. Феофилова, тобольского дворянина, но царь поручил это дело И. Бухолцу.

В конце июля 1715 г. отряд Бухолца, наконец, отправился по Иртышу к Ямыш-озеру. Сделали в Таре остановку, здесь формировался драгунский полк.

Прибыв в район Ямыш-озера, начали возводить земляную крепость. С получением донесений Бухолца о возведении Ямышевской крепости, в Петербурге сенат сразу же распубликовал указ о широкой продаже соли в городах и деревнях Сибири. Соляная продажа становится монополией государства. Ею выплачивали, также жалование служилым людям. Она являлась источником доходов государственных средств.

В ночь на 9 февраля 1716 г. джунгарское войско внезапным нападением захватило всех драгунских лошадей, амбар с продовольствием и пороховую казну, оставленную на Иртыше в дощанике. Началась, трехмесячная осада Ямышевской крепости.

Каковы же объективные причины, вызвавшие затяжной конфликт и блокаду отряда И. Бухолца в Ямышевской крепости?

Сущность его заключается в следующем. Мы уже отмечали, что Джунгарское ханство и маньчжурская династия Цинов вели между собой войну. В период подготовки экспедиции Бухолца в Тобольск к сибирскому губернатору Гаrapинy одновременно прибыли посланцы обоих государств с предложениями заключить коалицию с Россией друг против друга. Однако М. Гагарин в создавшейся политической ситуации, накануне похода Бухолца, отказал обоим. Китайские посланцы мотивировали свое предложение тем, что джунгары своими набегами разоряют российские окраины на юге Сибири. Но, заняв позицию нейтралитета, Гагарин, при приеме джунгарских посланцев; проинформировал их о намерениях цинского правительства. Джунгарские посланцы возвращались на родину с отрядом Бухолца. Они жили в Ямышевской крепости в период ее строительства, в ожидании, когда им пришлют подводы «на чем съехать». Приезжали и посланцы хана.

Как сообщают документы, «Бухолц принял их с ласковостью и учтивостью, и одарил богато. Привезенные товары меняли с россиянами». И когда возвращались домой, то просили Бухолца послать письмо их хунтайдше о том, «что воины не будет». Такое письмо Бухолц послал с поручиком Маркелом Трубниковым. В нем Бухолц писал джунгарскому правителю о том, что от строительства крепостей «увеличится мир и дружба» – будем «торговать и посоловаться».

Объективным фактором, усугубившим положение отряда в Ямышевской крепости, вызвавшим затяжной конфликт и его блокаду джунгарским войском под предводительством Церен-Дондобы, явился факт неполучения этого письма джунгарским правителем. Поручик Трубников был захвачен в плен казахами, находившимися в состоянии войны с Джунгарией. Лишь осенью 1716 г. с казахским посольством он был возвращен в Тобольск.

В создавшейся ситуации джунгарский правитель расценивал экспедицию Бухолца как политическую коалицию цинской империи с Россией, направленную против него.

Во время военной демонстрации джунгар у стен Ямышевской крепости Бухолц писал Церен-Дондобе о том, что не намерен нарушать мир с Джунгарией.

В литературе постоянно повторяется мысль о том, что в результате боев и болезней погиб весь отряд, за исключением 700 человек, с которыми Бухолц вернулся к устью реки Оми.

Однако изученный мною круг источников говорит о том, что еще в период строительства Ямышевской крепости, от тягот и лишений сотни солдат разбежались. Об этом писал и сам Бухолц Петру I.

Последовавшая в 1716–1727 гг. целая серия русско-джунгарских дипломатических переговоров, наряду с другими вопросами, ставила и «возвращение людей из отряда Бухолца, которых в Джунгарии было более тысячи человек». Наконец, Бухолц писал, что отступил «с наличными здоровыми людьми» – следовательно, больных оставил в Ямышеве. Такова основная канва ямышевских событий.

В создавшейся ситуации Бухолц отступил к Оми. Но вскоре новый отряд под командованием Мятигорова вернулся сюда. Как доносил в Петербург Гагарин, в крепости никого не было. Бухолц лишь разобрал некоторые деревянные строения для изготовления дощаников.

Военно-хозяйственные акции русского абсолютистского государства на юге Западной Сибири, выражавшиеся в возведении городов; крепостей Ямышева и затем Омска, начатые отрядом под командованием И. Бухолца, носили прогрессивный характер. Они начинались как оборонительные мероприятия, направленные против окружавших кочевых объединений, в которых феодальные междоусобицы были нормой политических взаимоотношений, проявлявшихся в грубых формах завоеваний, – грабежа, набегов. Последние подрывали развитие производительных сил общества на территории Западной Сибири.

 

5. Основание Омска

 

История сибирского городоведения наглядно иллюстрирует тот факт, что почти все города-крепости сменили свое первоначальное местоположение. После первых лет эксплуатации поселения выявлялись «скрытые причины» непригодности места для его нормального функционирования. Так случилось и с крепостью, построенной И. Бухолцем. Со строительством Омска открывается новый этап в сибирском оборонном зодчестве. Градостроение начинает вестись по «регулярным» типовым планам.

Вскоре после возведения верхиртышских крепостей правительствующий сенат потребовал представить их описание, «обстоятельную ведомость о построенных по реке Иртышу российских крепостях». Мне удалось разыскать это самое раннее описание крепости, построенной И. Бухолцем. К сожалению, от ветхости бумаги оно сохранилось не полностью. Но все же позволяет прочесть главное – ее размеры и устройство.

Приведем фрагмент описания. «Омская... стоит над реками Иртышом и Омью разстоянием от города Тары 181 верста, 139 сажень. Против церкви ворота крытые, командирский двор, от церкви ж у Знаменских ворот артилерной подвал с выходом, в котором имеется зелейная пороховая казна. У Спасских ворот стоит гауптвахта с перерубом, крыта на четыре стороны тесом. Подле одной, у тех ворот, три магазеина да два подвала с выходами. У оной крепости проезжие трое вороты к Иртышу и Оме. Первые Спасские, вторые в степную сторону Знаменские. Над оными воротами башня рубленная. Третьи по Тобольской дороге Никольские. На пяти бастионах восемь батарей».

Изучение комплекса архивных текстовых и картографических источников и анализ их содержания позволили мне сделать вывод о том, что бытующие в местных краеведческих публикациях соображения о размерах и местоположении старой Омской крепости не соответствуют действительности. Обычно, ссылаясь на работы историка архитектуры В. И. Кочедамова и краеведа А. Ф. Палашенкова, авторы публикаций тиражируют ошибки. Накладывая чертеж современной застройки на старый «типовой прожект» регулярной крепости, выдают предполагаемое за действительное. Типовые прожекты разноугольных крепостей разрабатывались в центре и предназначались для последующей доработки и «привязки» к местности. В своей работе «Омск» В. И. Кочедамов о старой крепости высказывается не утвердительно, а гипотетически: «Крепость на чертеже показана пунктиром и в общих чертах... Эти весьма скромные данные позволяют судить о ее местоположении и размерах».

Отвечая на этот вопрос, обратимся снова к описанию Омской крепости: «А через крепость от Спасских до Знаменских ворот длины 120 сажень (242 м) от берега 102 3/4 сажени (220 м). Подле Знаменских ворот построены в степи казармы – 5. Вокруг оной крепости палисад стеновой и выкопан ров, а мерою 432 сажени (690 м), глубиною три четверти аршина (54 см), да вокруг оной же крепости надолбы и рогатки обложены от крепости до Иртыша-реки по Луговой слободе палисад поставлен. Ров копаной мерою 195 сажень (421 м), глубиною в сажень (2,16 м). Надолбы поставлены и рогатки обложены вокруг оного палисаду. По железинской дороге ворота, называемые Сергиевские, над оными башнями. Вкругом оной слободы вниз по Иртышу по берегу к Оме-реке палисад мерою 17 1/2 сажень (154 м). Також и ворота к Иртышу имеются». Для понимания читателю в скобках привожу современные меры исчисления. Итак, крепость была пятиугольная, малая, прикрывавшая значительно превосходящую ее слободу.

В одном из своих писем князю А. Д. Меншикову в 1717 году Бухолц даже не называет ее крепостью «...на устье Оми я построил город...».

Приведенное здесь описание говорит о минимальной протяженности территории и ограждений, простоте конфигураций и ограждений, относительной регулярности размещения сооружений. Но это не была «хаотичная», как пишут теперь, застройка. Утилитаризм и рационализм, присущий градостроительной культуре того времени, просматривается во всем ее облике. Секторно-мысовое расположение поселения при слиянии двух разновеликих рек позволяет, опираясь на приведенные здесь размеры, довольно точно фиксировать местоположение крепости и слободы на современной городской площадке. Однако следует учитывать коэффициент сдвига берегов за 270-летиий период. Архивные документы говорят о том, что между бастионами, стоявшими на высоком крутом берегу Оми, ограждения не было. Своенравная Омь подмывала и разрушала береговые бастионы. Мои личные наблюдения с 20-х годов за культурной деятельностью одного поколения по строительству мостов, вокзала, канализации позволяют заключить, что береговая кромка на несколько десятков метров приблизилась к Ленинской горке. А за 270 лет?

Вследствие экспансии внегосударственных кочевых групп, мешающих развитию и укреплению государственности в регионе, возникла и своеобразная форма поселения в виде города-крепости, где на первый план выдвигались оборонительные функции. Экономика была подчинена нуждам и требования государственной необходимости. Отсюда специфичность постройки «служилого города», как говорилось, «во имя государевых потребностей».

В своем докладе сенату Бухолц отмечал, что Омск строит он с людьми, прибывшими с ним из Ямышевской крепости и присланными из Тобольска – 1300 человек – в дополнение в комплект. Система военно-феодальной мобилизации трудовых и материальных ресурсов позволила произвести довольно быстрое устройство крепостного и слободского поселения. Источники упоминают о том, что уже к осени военно-строительные команды «привели крепость в оборонительное состояние». Специфична и фортификация этой крепости. Уже с самого начала она несла в себе зародыш города: небольшой размер внутри крепостной территории и значительные слободы Луговая и Губина за рекой Омью, носящие полувоенный-полугражданский характер поселения.

Местоположение города отвечало условиям и перспективе его экономического развития в дальнейшем. Уже сам факт, что в Куйбышевском районе, по структурно-планировочным признакам, на бывших Ильинском и Казачьем форштадтах сформировалась уличная сеть с линейной прямоугольной геометрией кварталов, говорит о том, что крепость Бухолца здесь «не прижилась». В то время, как в Центральном районе веерная сеть главных улиц, ориентированная на новую крепость, говорит о ее развитой структуре. И хотя составлялись различные прожекты укрепления и обновления старой крепости, на деле же, как видно из архивных документов, она не обновлялась. Ее эволюции в городское поселение способствовало уменьшение военной угрозы. От старой крепости сохранилась лишь планировка дорог. На мой взгляд, Спасские ворота крепости стояли по ул. 10 лет Октября близ моста по ул. Ленина. А отрезок ул. Лермонтовской от ул. Ленина к речному вокзалу не более как линия срытого вала и засыпанного рва Луговой слободы. От Сергиевских ворот, вдоль Иртыша, по нынешней ул. В. Засулич, шла дорога в Ямышевскую крепость.

Судя по документам, в первый год своего существования город не имел наименования. В своих донесениях в Петербург И. Бухолц указывал лишь географическое место своего нахождения: «из полков с Усть-Оми-реки» или «из новопостроенной крепости с Усть-Оми-реки». Таким образом, свое наименование город получил по гидрониму Омь. Название – Омская крепость – дал сибирский губернатор М. П. Гагарин. Уже на следующий год в своем донесении царю он писал: «Крепость великую у Ямышева сделал и селить буду из многих городов. Також в Омской крепости, которая делана в 1716 г. выше Тары, и та, великий государь, крепость ныне населена немалым людством».

Строительство Ямышевской и Омской городов-крепостей, начатое И. Бухолцем, знаменовало собой новый этап градостроительства. Оно стимулировало создание системы взаимосвязанных, а не автономных городов-крепостей в Верхнем Прииртышье. Система, как известно, сильнее воздействует на жизнь. Именно эту точку зрения отстаивал И. Бухолц, когда сенат изучал опыт его строительства в связи с организацией экспедиции майора Лихарева в Верхнее Прииртышье. «Набеги и подъезды бывают частые, – говорил Бухолц сенаторам, – многие села и деревни разоряют и берут государевых людей в полон, а скот отгоняют и тот их помянутый подбег и подъезды окромя того удержать невозможно разве в крепких присутствующих местах учинить немалое число крепостей»...

С окончанием строительства Омской крепости Бухолц послал донесение царю в Петербург. В декабре 1716 г. он получает новый указ – идти в верховья Иртыша и продолжить строительство городов. Сдав крепость своему помощнику Вельяминову-Зернову, он навсегда покидает Омск. В Тобольске разногласия между Бухолцем и сибирским губернатором князем М. П. Гагариным по вопросам организации и обеспечения предстоящей экспедиции вынудили его вновь писать в Петербург князю Меншикову и просить личной аудиенции у царя. Петр I был за границей. В его отсутствие разгорается борьба за власть между боярско-духовной оппозицией и сторонниками Петра I. И. Бухолц получает именной указ возвратиться в Петербург. В предстоящей борьбе Петр I собирал вокруг себя преданных «потешников».

 

6. На берегах Невы

...Сделайте правду, чтоб совести

наши остались чисты в день страшного

испытания и Отечество наше безбедно.

(Из речи Петра I в сенате перед

собранием представителей власти,

военными, духовенством

по делу царевича Алексея

и его сообщников. 14 июня 1718 г.)

Приоткроем завесу над петербургским периодом его жизни. Дореволюционная историография постоянно сосредоточивала свое внимание на ямышевском сюжете похода Бухолца и, вместе с тем, умалчивала о том, что с ним произошло в период 1717–1723 гг.

Итак, по именному указу Петра I осенью 1717 г. И. Бухолц возвращается из Тобольска в столицу. Его появление здесь совпало с активизацией противников петровских преобразований. Имя царевича Алексея становится знаменем реакционных кругов консервативной оппозиции. Ломка старого уклада жизни, тяготы войны, обострение классовых противоречий, охватившее все слои населения – от податных до привилегированных сословий, усилили социальную напряженность в стране. Но классовая направленность этих движений была различной. Петр I сразу придал делу царевича Алексея и его сообщников государственно-политический характер. Отвергая притязания родовитой аристократии и высшего духовенства на власть, Петр I в укреплении своих политических позиций опирался на дворянство, юридически закрепляя его политическую роль в государственном управлении.

В тот переходный период он организовал новые учреждения политического надзора. Преображенский приказ занимался не только военно-административными делами лейб-гвардии. Ему были приданы функции руководства борьбой с политическими противниками Петра I. Разбирали здесь политические дела, изветы (доносы) кричавших «государево слово и дело». Преображенский приказ, куда явился Бухолц, в своих должностных назначениях пользовался известными ему кадрами. Так, например, брат И. Бухолца Авраам, полковник Преображенского полка, был назначен комендантом Шлиссельбургской крепости. В ней находилась политическая тюрьма, в которой содержались противники петровских преобразований. Естественно, что он посвятил Ивана в «тайны двора». Встречался И. Бухолц со своими однополчанами: Толстым и Румянцевым, преображенскими капитанами, сыгравшими главную роль в розыске доставке царевича Алексея после его бегства за границу. Князь А. Д. Меншиков, руководитель Военной коллегии, которому И. Бухолц давал отчет о своей сибирской экспедиции, относился к нему благосклонно. Таким образом, считалось, что И. Бухолц «годится к лучшему делу». Его, надо полагать, привлекали к деятельности чрезвычайной комиссии для расследования дела царевича Алексея.

О приязненном отношении Петра I к братьям Бухолцам говорит и такой факт. Ежегодно 11 октября торжественно отмечался день взятия Шлиссельбурга. Обычно накануне события царь со свитой и галерным флотом прибывал в крепость. «Прибыв в дом коменданта оной А. Бухолца, государь препроводил с ним время в разговорах до обедни...», затем осматривал крепость и производимые в ней работы. Устраивали торжественное молебствие, крестный ход вокруг крепости, стрельбу из пушек.

Принадлежа к классу дворянских феодалов, братья Бухолцы служили верной опорой абсолютизму. И поэтому неслучайно в развернувшейся классовой борьбе И. Бухолц принимает самое активное участие в рядах сторонников Петра I. Согласно петровскому указу от 13 июня о назначении членов Верховного Суда по делу царевича Алексея, в состав его членов был включен И. Д. Бухолц. На суде вскрылись не только ненависть феодальной аристократии и черного духовенства к преобразовательной деятельности в государстве, стремление к реставрации старых боярско-церковных порядков, но и попытки использовать слабовольного царевича в целях организации иностранной военной интервенции в Россию в тяжелый для нас период концентрации антирусских сил Европы. Во время допросов царевич Алексей говорил, что «...прибирал к себе людей, которые к старине склонны», что он «...приведет Россию в прежнее ее состояние».

24 июня1718 г. суд вынес решение: «...по здравом рассуждении и христианской совести единогласно и без всякого прекословия согласились и приговорили... что он, царевич Алексей... достоин смерти». 75-я подпись под приговором – «подполковник Иван Бухолц». Старая, уходящая, патриархальная Московская Русь, олицетворявшаяся в «христианском мученике» царевиче Алексее, получила свой смертный приговор. Подписывая его, И. Бухолц отстаивал свои сословие классовые интересы. Тем самым выступал против культивирования вековой российской отсталости. Реформы государственного аппарата, церкви, реорганизация армии и другие преобразования, сочетаясь с централизацией власти, устанавливали более прогрессивные для своего времени государственные порядки. Это явилось результатом объективного хода социально-экономического развития страны.

Почти все лица Верховного суда получили новые пожалования и назначения. И. Бухолц при организации коллегии иностранных дел привлекался к деятельности Азиатского департамента, по-видимому, как человек, знающий «сибирские обстоятельства» в связи со своей экспедицией. Затем получил новое назначение. В 1719 г. с организацией Петербургской провинции в нее вошла крепость Нарва, былой форпост немецко-скандинавской агрессии в Прибалтике. Петр I придавал ей большое значение. Здесь решалась проблема выхода к Балтийскому морю, а также защиты Петербурга с юга. И. Бухолц получает назначение на должность коменданта крепости. Нарва представляла в то время последнее слово фортификационной техники. После заключения Ништадского мира ее строительству и укреплению придавалось большое значение. Бухолц ревностно берется за дело. Стремясь шире открыть «окно в Европу», Петр I большое внимание уделял развитию балтийской внешней торговли. С этой целью ведется строительство торговых портов и военных гаваней. Заметно оживляется торговля Нарвы. Здесь была гавань экспортного типа. В 20-е годы XVIII в., когда И. Бухолц был комендантом, в Нарву заходило много иностранных судов разных стран. Торговля Нарвы служила важным источником пополнения государственного бюджета – валюты и монетного сырья.

На этом посту и застало И. Бухолца новое назначение. На этот раз в Восточную Сибирь.

 

7. В Восточной Сибири

Оградя Отечество безопасностью

от неприятеля, надлежит стараться

находить славу государству

через искусства и науки.

Петр I.

 

Последний период военно-служебной деятельности И. Бухолца связан с его вторичной поездкой в Сибирь.

Если в Западной Сибири устройство верхнеиртышских крепостей, начатое экспедицией И. Бухолца, оказало стабилизирующее влияние на обстановку в регионе и процессу его экономического развития, то на восточной границе накопилось много нерешенных вопросов. После заключения Ништадского мира со Швецией Петр I обращает внимание на восточные дела.

Побудительным мотивом к этому послужило ограничение русско-китайской торговли. Цинское правительство использовало его как рычаг в осуществлении своих экспансионистских территориальных претензий. Посольство Л. В. Измайлова в 1720 г. не добилось подписания торгового договора.

В результате усиления феодального гнета Цинского государства несколько сот монголов откочевали в Сибирь. Цины требовали вернуть «перебежчиков». Китайский император в качестве политического нажима запретил проезд русских торговых караванов в Пекин с целью начать переговоры о размежевании территории.

Назначение И. Бухолца на службу в Восточную Сибирь состоялось 30 октября 1723 г. Как гласит протокольная запись, в этот день «поутру в доме его величества» состоялось заседание сената по вопросам сношений с Цинской империей.

На нем Петр I в отношении Бухолца высказал следующее: «На границу для управления военного послать полковника Бухолца, а для разводу в споре граничном послать Ланга... дать списки и договоры прежних лет. Из Иностранной коллегии дать инструкцию. А для охранения границы послать полковника Бухолца, определи с ним из тамошних регулярных и нерегулярньгх войск, сколько пристойно. Как Лангу, так и Бухолцу в наказах написать, чтобы они с китайцами и мунгалы поступали приятельски и со своей стороны никакой причины к действительному неприятельству не подавали».

Таким образом, посылка И. Бухолца была обусловлена стремлением к урегулированию своих оборонных рубежей в Восточной Сибири со стороны Забайкалья.

Знакомясь с материалами Иностранной и Военной коллегий о состоянии дел в русско-китайских отношениях, Бухолц обратил внимание на тот факт, что при посылке окольничьего Ф. Головина «в Дауры», где на посольских съездах близ Нерчинска в 1689 г. им был заключен договор, имелись недочеты – статьи не регулировали пограничных отношений. Посылка Головина не была подкреплена в военно-дипломатическом отношении. Военное давление Цинской империи в период Нерчинской конференции привело к территориальным потерям России в Даурии и Приамурье. С Головиным было лишь двухтысячное войско, а с китайской стороны – 15 тысяч.

Сибирскому губернатору князю Черкасскому был послан указ об отдаче всех регулярных гарнизонных полков на Урале и в Сибири под командование И. Бухолца. Это были все те же первые регулярные части, сформированные им в период западносибирской экспедиции – Санкт-Петербургский, Московский и Тобольский полки. В Сибири продолжало преобладать иррегулярное казачье войско.

Бухолц выезжает в Тобольск. Для работ по пограничному размежеванию с ним отправляется геодезист Кушелев с двумя учениками.

В Тобольске выяснилось, что части не укомплектованы. В марте 1724 г. было объявлено «о высылке в Тобольск из дальних и ближних городов недорослей к смотру по случаю отправления войск на китайскую границу». Затем последовал набор рекрутов для укомплектования гарнизонных полков.

Значительную часть времени в период службы в Восточной Сибири Бухолц провел в забайкальском Селенгинске и административном центре провинции – Иркутске.

Своим главным военно-административным пунктом Бухолц избрал в приграничье старый деревянный Селенгинский острог. Здесь он устроил штаб-квартиру войск и отсюда руководил устройством приграничных поселений.

Селенгинск, начинавший играть важную экономическую роль на торговой дороге в Монголию и Китай, к моменту прибытия Бухолца уже насчитывал шесть десятилетий своего существования.

Здесь был небольшой казачий отряд в 230 человек. Но как военно-опорный пункт он не был приспособлен, в связи с тем, что «около оного острогу степи каменные и пашенных мест нет».

В процессе обозрения Бухолцем состояния приграничных поселений Забайкалья, в отчете о Селенгинске было отмечено: «...Ни село ни город... токомо 250 дворов. Строен на месте ни к чему не годном и ко всяким набегам опасном. Ничем не огорожен. К тому же оной за низостью места повсягодно водою реки Селенги разлитием потопляется».

Бухолц ставит вопрос о строительстве Селенгинской крепости. Типовой проект Селенгинской крепости, «по регулам фортификации», был разработан, а строительство осуществлялось под общим руководством присланного от Военной коллегии инженерного корпуса инженер-прапорщика С. Боборыкина с кондукторами.

Бытующие в краеведческой литературе сведения о главной роли пушкинского предка «арапа Петра Великого» – как разработчика планов и строителя Селенгинска, Кяхты и Троицко-Савска – не выдерживают критики. Они опираются лишь на факт его посылки к строительству. Но, как видно из писем самого Ганнибала, вся его деятельность в период пребывания в Селенгинске сводилась к тому, чтобы скорей вернуться в столицу, откуда он был выслан «по злобе и интригам и по наущению креатур Меншикова». Что же касается Селенгинска, то Абрам Петров писал, что он «оному делу и строению городов неискусен и в практике не бывал». Воспитанный в обстановке придворных интриг, бывший петровский денщик, драматизируя свое положение, писал о том, что он «живет без всякого дела, чему уже идет третий год и без всякого определения и умираю голодной смертью». Хотя, как известно, ему исправно платили ежемесячное жалование «да рацею» на 11 лошадей. К тому же в указе сибирскому губернатору Долгорукову говорилось лишь о том, чтобы А. Петрову быть при строительстве крепости «по прежде определенному чертежу».

К моменту прибытия посольства С. Владиславича-Рагузинского Бухолц провел огромную военно-организационную работу.

20 октября 1727 г. Бухолц присутствует при подписании Буринского договора. Благодаря умелой военно-организационной деятельности И. Бухолца были достигнуты определенные успехи по нормализации обстановки в Забайкалье. Рагузинский в своем донесении сообщал, что одной из важнейших причин успешности своих переговоров в Китае считает прибытие гарнизонных полков, устройство оборонительных сооружений на границе и верность бурятского народа, бывших «в добром вооружении» на границе. «Эти меры более всего помогли заключению выгодного договора».

Если в период Нерчинского договора (1689 г.) военно-дипломатическое давление Цинов поставило Россию в невыгодные условия, то уже в период Буринского договора деятельность Бухолца по военно-административному устройству, с размещением регулярных частей, привела к известным успехам.

В сложных, неблагоприятных внешнеполитических условиях деятельность Бухолца была направлена на осуществление программы мирного урегулирования спорных вопросов, предотвращение территориальной экспансии маньчжурской династии в Забайкалье.

В «сказке» бывших при разграничении от 13 февраля 1728 г. говорится, что «учиненного пространного границею подданные российские ясачные люди, також и русские промышленные люди, весьма довольные и радостные… что оная граница так учинилась».

Опытный дипломат петровской эпохи Рагузинский, как мы уже отмечали выше, понимал, что за его дипломатическим успехом стояла фигура Бухолца. Почему же все лавры, в том числе и историографические, чин тайного советника достались лишь Рагузинскому, а Бухолц остался в том же полковничьем чине и в тени? Дело в том, что на престол вступил сын казненного царевича Алексея – Петр II.

Начались преследования и репрессии против участников процесса по делу царевича Алексея. Многие первосановники государства – «птенцы гнезда Петрова», подверглись опалам и ссылкам. Будучи далеко, за семь тысяч верст от столицы, Бухолц, занятый жизненно важным для России делом – устройством восточной окраины, – предпочитал не напоминать о себе. Поэтому все успехи выпали на долю Рагузинского.

После заключения русско-китайского мирного трактата Бухолц, наряду с военно-организационными делами по управлению и пограничному устройству, большое внимание уделяет вопросам экономическим.

Бухолц проводит ряд практических мероприятий, направленных на осуществление той части государственной экономической политики, которая касалась развития русско-китайских торговых отношений. С этой целью он организует строительство торговых слобод Кяхтинской и Цурухайтуйской. На строительство Кяхты при пограничном форпосте Бухолц направляет военно-строительную команду Якутского полка во главе с капитаном Княгининым. Здесь возводится гостиный двор, амбары, избы для приезжего купечества. Уже в 1728 г. Бухолц доносил в Коллегию иностранных дел о том, что на Кяхте «открыт торг» с приглашением российских купцов «торговать кто чем похочет». Позднее в степном приграничье, на реке Аргуни, Бухолц возводит и другую торговую слободу – Цурухайтуйскую. В Селенгинске строятся учреждения таможенного досмотра. Таможенные пошлины являлись важным источником государственных доходов.

В торговой политике Бухолц проводит ряд государственных мероприятий, направленных на осуществление контроля, регламентации внешней торговли, борьбы с контрабандой в приграничье. Контрабанда затрагивала интересы государства и отрицательно сказывалась на торговом балансе страны. Бухолц обращает внимание на соблюдение правил торговли. Внешняя торговля служила источником государственных доходов. Кяхта постепенно приобретала роль крупного торгового центра на востоке страны.

При недостаточной развитости различных административных форм управления И. Бухолц являлся не только главным военным начальником на Востоке. Он был предшественником начальников края – позднейших генерал-губернаторов.

Указ Петра I «О государственном интересе» от 1713 г., неоднократно подтверждавшийся впоследствии, гласил, что борьба с должностными преступлениями – дело интересов всего государства и всего народа. От них «всяких чинов люди, а наипаче крестьяне, приходят в бедность и разорение», – говорилось в нем. Значительный поток жалоб от населения края на лихоимство и беззаконие местных властей побуждает правительство поручить Бухолцу своей властью пресекать должностные преступления, казнокрадство, злоупотребления властью. Из крупных дел известно, что Бухолц отдал под суд якутского воеводу Зборовского и иркутского вице-губернатора Жлобова.

И хотя правительство издавало указы о назначении на высшие административные посты в Сибири лиц «достаточного состояния и испытанной честности», чтобы они, как говорилось, «правосудие любили, бедных людей от граблений и других насилий охранять могли», но все же «добродетель чинили» далеко не многие. С ними приходилось бороться Бухолцу. Вспомним, что и при Петре I никто из первосановников – «птенцов гнезда Петрова», не избежал суда и следствия: Меншиков, Апраксин, Гагарин и другие. Человеком «испытанной честности» был И. Бухолц. В его служебном списке на вопрос, «был ли под судом, следствием, «в штрафах», по каким делам и что учинено», записано: «В фелгере и кригсрехте не был» (под судом и следствием не состоял).

Выявленный мной «росписной список» города Иркутска раскрывает еще одну неизвестную страницу его жизни. Весной 1731 г. Бухолц принял г. Иркутск у воеводы капитан-поручика Измайлова и являлся комендантом города и воеводой Иркутской провинции. Однако уже осенью 1731 г., в связи с усилением маньчжуро-джунгарских войн, создавались обстоятельства опасности на российских рубежах, потребовались меры усиления их обороноспособности. Бухолц получает первый генералитетский чин бригадира и вновь отправляется в Селенгинск, на этот раз, по-видимому, уже до конца службы.

В период своей службы в Забайкалье Бухолц начал осуществлять заветы Петра I о том, что «...надлежит стараться находить славу Отечеству через науки и искусства». «Оградив Отечество от неприятеля», Бухолц создал условия для расширения естественнонаучного и хозяйственного освоения края.

Во времена академической, так называемой второй «Камчатской экспедиции», Забайкалье посещают ученые, в том числе Г. Ф. Миллер, Д. Г. Миссершмидт и другие.

Развертывается изучение геологии Забайкалья. Близ Нерчинска разрабатывают серебряные руды.

По заданию Медицинской коллегии изучается флора Забайкалья. Экспедиция Миссершмидта ведет поиски лекарственных растений. Поиски «аптекарских вещей» приводят к развитию ревенного «травяного торга» на Кяхте.

Будущий академик – историограф Г. Ф. Миллер в период своего десятилетнего пребывания в Сибири, в 1735 г., посетил Селенгинск. В его архиве я обнаружил сведения о том, что он часто встречался с Бухолцем в комендантском доме. Он рассказывал Миллеру о строительстве Омской и других крепостей. Встречался Миллер и со строителями сибирских городов, острогов. Результатом изучения архивов, встреч с Бухолцем явилась его известная статья о строительстве верхнеиртышских крепостей, в том числе и Омской. Многое из этих бесед с Бухолцем почерпнул он для своей знаменитой «Истории Сибири».

С точки зрения исторической перспективы деятельность Бухолца на востоке Российской империи была жизненно важной для дальнейшего экономического, политического и культурного развития края. Она способствовала закреплению Прибайкалья в составе России, консолидации территории, ограждению ее от Маньчжурской экспансии, подрывавшей производительные силы общества.

Хотя срок его службы давно истек, а владения находились в центральной России, Бухолц до конца своих дней оставался в Сибири. Со смертью Петра I Бухолц, как и многие «птенцы гнезда Петрова», лишается расположения власти. Наступила эпоха «дворцовых переворотов».

Общеизвестно, что с воцарением Анны Иоанновны в течение десятилетия (1730–1741 гг.) ее окружение составляли иностранцы. Отличительной чертой этого мрачного периода русской истории была общая антирусская направленность деятельности иностранцев, стоящих у власти. В период 1735–39 гг. армия приходила в упадок, несла тяжелые потери в русско-турецкой войне, насаждалась прусская система муштры. Бухолцу шел уже 69 год... Старость была тягостна и беспокойна. Болели ноги, натруженные в походах. На его просьбу о переводе вице-губернатор Лоренц Ланг, с которым Бухолц начинал службу в Сибири, писал в Петербург: «Бригадир и селенгинский комендант Бухолц, который яко древен и в ногах болезнь имеет, того ради, его, Бухолца оттуда возвратить, а туда здорового человека его ж характера послать». Прошло еще довольно длительное время, пока Военная коллегия подбирала кандидата на его место. Наконец последовал указ, и в журнале с названием «Расписание о генералитете, кто куда определен быть имеет» появилась 3 марта 1740 г. лаконичная запись: «Бригадир Бухолц Иван, ныне в Селенгинске – в отставку с награждением ранга». Итак, с марта 1689 по март 1740 г. – пятьдесят один год в рядах российских вооруженных сил. Иван Дмитриевич Бухолц был истинным патриотом своего Отечества. Он желал миpa и процветания Родины.

Умер И. Д. Бухолц в 1741 г. Время и место захоронения неизвестны.

И последнее. Заключая повествование о жизни и деяниях основателя нашего города, хочу вернуться к тому, с чего начал, к пушкинскому эпиграфу: «Неуважение к предкам есть первый признак дикости и безнравственности».

В крупнейшем сибирском городе многие улицы носят имена людей хотя и уважаемых, но никогда никакого отношения к судьбе Омска не имевших, в то время, как имя основателя стирается из памяти потомков. Историческая и социальная справедливость требуют увековечить имя основателя Омска не только на страницах летописи. И называться она должна так, как сохранила история его имя, – улица Ивана Бухолца.