Накануне

В любом феодальном государстве нужды войны и содержание армии всегда были приоритетны. В этом отношении не составляла исключения и Россия. Ее правительственная политика тоже имела ориентацию на военные нужды. Приказ Оружейной палаты постоянно требовал наращивать военные мощности – изготавливать на заводах казенных и частных «всякого орудия и снарядов». Да еще и продажа их государству «за установленную цену». Развитие «оборонной промышленности» и содержание армии требовало огромных средств. А «милитаризация» заводов для изготовления самого разнообразного вооружения связана еще и с поставками соответствующего сырья.

Все превратности политических судеб государства на его Западной и Южной окраинах находили свой непосредственный отзвук в наших сибирских пенатах. Военное могущество непрерывно подпитывалось Уралом и Сибирью. Отсюда постоянно выкачивались материальные и людские ресурсы.

Чтобы правильно понять, как вызревала идея похода за «золотым руном» и ее последствиях, необходимо, прежде всего, дать читателю общее представление о хозяйственной политике государства в Сибири.

По губернаторской справке первой четверти XVIII в. в 4-х городах, подведомственных Тобольску, из которых собственно и черпались людские и материальные ресурсы для формирования различного рода отрядов и экспедиций, в том числе и для похода за «золотым руном», имелось войска охранного «старой службы» 2 190 человек. На их содержание отпускалось годового жалования 11639 р. 77 к.

Уже само начало царствования любителя «воинских потех» знаменовало собой эпоху непрерывных и изнурительных войн. В 1686 г., не успев заключить «вечный мир» с Польшей, Петр I двинул войска в крымский поход. На рубеже веков, заключив мирный договор с Турцией, сразу же взялся за военное решение хронически наследственной, оставшейся еще со времен Ивана Грозного «балтийской проблемы». Ее и на закате нынешнего столетия так и не могут решить потомки. Глубоко сидят корни...

Череда войн превратила страну в сплошной военный лагерь. Если изначально из Сибири на содержание армии брали лишь налоги, то с проведением военной реформы – создания регулярных частей стали мобилизовывать и людей. Вся петровская лейб-гвардия содержалась на доходы из Сибирской провинции. И не только она.

Вскоре, после известного поражения российских войск под Нарвой, в Сибирь направили дьяка Андриана Григорьева для сбора «десятой деньги», переписи городского населения и набора в солдаты. С тех самых пор ежегодно посыпалась масса всяких бумаг воеводам: именных царских, из приказов Военных, Земских, Оружейных дел...

В 1703 г. Приказ Военных дел распорядился взять у служилых и торговых людей в воинскую службу «из дворовых – каждого пятого, а из деловых – седьмого». И приказ Земских дел тут же отреагировал, указав собрать в сибирских городах «по 8 денег со двора» на жалование рекрутам. Но этим не ограничились, взяли еще деньги и на содержание проводников, охранников, чтобы за дальним путем солдатики не разбежались по дороге...

Ведь до чего доходило – людей брали с огромным запасом. Вот, мол, тебе десять мужиков, сделай из них одного «регулярного солдата». Множество рекрутов гибло даже не на театрах военных действий, а еще не доходя до воинской части. От голода, холода и прочих «санитарных» условий... Таковы были «отходы производства». Нерентабельные.

А еще и наборы проводились «в зачет рекрут», на строительство «петербургского болота», как тогда называли новую столицу, военные заводы, рудники, перевозку всяких кладей для нужд армии...

Мобилизации, налоговый гнет, голод и нищета – спутники любой войны – довели до того, что обезлюдели северные и центральные области. Весь «черный» трудовой податный люд: крестьяне, работные, «гулящие», нищие, бродяги двинулись с насиженных родовых мест в поисках земли обетованной, где можно укрыться от невзгод, многочисленных налогов, мобилизаций... Особенно в эпоху Северной войны. Когда страна – военный лагерь, то все трудоспособное мужское население – под ружье. В государстве нужды войны и армии приоритетны. А тут еще внутренние катаклизмы: солдатские, крестьянские, башкирские и прочие «инородческие» движения «за свободу и независимость». И на подавление «врага внутреннего» тоже требовались «силовые структуры». Шлют из центра местной администрации очередные указы о рекрутских наборах... А воеводы северных и центральных областей отвечают: некого брать. Не то чтобы солдат – проблема рабочих рук становилась острой. Власть вопрошает: «Куда делись? Не все же убежали в Сибирь!». И сибирским воеводам полетели грамоты «о поимке беглых солдат и высылке их в Москву под крепким караулом». Я не случайно обо всем этом рассказываю. Здесь тот самый «исторический фон» и атмосфера, в которой проходило формирование регулярного войска будущим Основателем Омска. Тут есть еще один нюанс. Все войска были расписаны за соответствующими административно-территориальными единицами. От которых они «питались». Поэтому всякая недопоставка денежного довольствия и провианта влекла за собой посылку офицеров с командами для «выколачивания» из местной администрации долгов. Нами уже упомянуто, что и лейб-гвардия изначально содержалась на доходы, получаемые из Сибири. А Бухолц как раз и был капитаном от гвардии.

В конце 1708 г. произошло очередное административно-территориальное преобразование – Учреждение Сибирской губернии. Воеводское правление изживало себя, не обеспечивало оперативно поставок. Уже целое десятилетие длилась эта бездарная Северная война. Ее главный лозунг «рекрут и провианта!» постоянно звучал в ушах администрации.

Вот и очередному сибирскому наместнику князю Гагарину осенью 1710 г. поступил именной царский указ о наборе рекрут, поставке муки и продовольствия. А тут еще свои проблемы с восточными соседями. И то небольшое войско «старого строя» тоже надо было кормить и содержать – «стрелецкие деньги» собирать. Мы уже не говорим о казачестве – «иррегулярном войске». В те далекие времена оно содержалось, что называется, «на подножном корму». А из «петровского парадиза» постоянно вопли несутся: «Деньги давай! Деньги давай!» Не высылаете известное число рабочих из Сибири «на строительство Санкт-Петербурга», собирайте «к городовым делам» за каждого человека по червонцу. Не обеспечиваете полностью рекрутами и продовольствием армию, и вот уже из Сибирского приказа летит гонец с очередным строгим указом воеводам... Подьячий Андрей Протопопов, выплачивать «деньги и мягкую рухлядь на потребности армии»! Когда знакомишься с материалами, отразившими штаты и содержание сибирских «силовых структур», то просто диву даешься, как такое мизерное число людей, примитивно во-оруженных, удерживало и обороняло такой огромный, богатый полезными ископаемыми материк – сибирский край, простиравшийся до Тихого океана...

Для сравнения приведем некоторые факты. В начале XVIII века годовой так называемый «малый расход» госбюджета на содержание ближайших родственников царя – его сестер и невесток 5-6 человек «порфироносной фамилии» составлял по распоряжению Петра 8500 рублей. Так сказать, «на шпильки». Огромная по тем временам сумма. Помимо других «экстренных расходов». И без учета доходов, получаемых ими со своих собственных поместий, населенных «тяглым дворцовым людом». По сути своей – это казенное содержание бездельников, посетителей различных «ассамблей», палец о палец не ударивших на благо Отечества. Присмотришься к материалам госбюджета, источникам доходов и расходов и сразу вспомнишь знаменитую фразу короля Людовика: «Государство – это я!». А, следовательно, все доходы мои. Куда хочу, туда и трачу. И не всегда во благо своих подданных.

Любят у нас, особенно ныне, некоторые так называемые «просветители» от истории паразитировать на некритическом переиздании всякого рода дореволюционной литературы. В том числе и об эпохе Петра I. Современный читатель хорошо наслышан и насмотрелся «художественных» фильмов о «бережливом, скромном и работящем корабельном мастере» под псевдонимом Петр Михайлов. И швец, и жнец, и ум государственный... И его рачительное отношение к каждой копейке госбюджета. Не успевал железной тростью отбиваться от воров, жуликов и казнокрадов... Он даже «малый расход» своего двора поначалу определил в 332564 рубля.

Аппетит ведь, известное дело, во время еды приходит... Для наглядности приведем годовое денежное содержание «служилых людей» сибирских городов, чья многотрудная деятельность сплошь и рядом сопряжена с тяготами, лишениями, а временами и с риском для собственной жизни. Дворянин – 15 руб. 66 коп. Голова – 20 руб. Рядовые от 4 до 7 рублей. Самые высокие оклады у армейских «регулярных» чинов. Главный воинский начальник, руководитель и организатор экспедиции за «песошным золотом», гвардии капитан И. Д. Бухолц, согласно «имянного царского величества изустному указу», получал полковничье жалованье. Опять же «из доходов Сибирской губернии». Годовой же денежный оклад «штатной единички» полковника составил здесь целых... 34 рубля! Разделите эту сумму помесячно. Жаль, не было тогда песенки «Как хорошо быть генералом...». Всем этим «знатным особам»: Евдокии, Наталье, Софье, Маргарите «малый расход» по 3000 рублей на нос. А за службу Отечеству в сто раз меньше – 3 с половиной червонца. Комментарии, как говорится, излишни...

И хотя ответственные исполнители «государственных предначертаний» усердно «стригли» и выколачивали из сибирского населения всякого рода налоги, сами не получали своевременно денежное содержание. О нерегулярной выплате жалованья доносили в столицу: «... здесь не Петербурх, занять не у кого».

Можно было бы и поподробней рассмотреть, «что почем» в Тобольской и иных сибирских местах. Но это уже за пределами рассматриваемого сюжета.

Упомянем лишь о таком факте. Когда Основателя Омска решили вновь направить в Восточную Сибирь на китайскую границу, то он, наученный горьким опытом своей Западно-Сибирской экспедиции за «песошным золотом», писал в Сенат, что шагу не сделает, пока не удовлетворят его финансовые требования. Поскольку он «пришел в великую скудость». С тех самых пор, как «ходил с полками в известную посылку». И по возвращении «... от 16 году и доныне жалования ниоткуда не получал». Когда есть «государственный интерес», то и деньги сразу находятся. Военная коллегия в лице «светлейшего» князя А. Меншикова вынесла решение «... давать с ево полковничьим жалованием (то есть к тем 34 рублям – Е. Е.) по штисот рублей на год». А вот лекаря послать Медицинская канцелярия вновь отказалась и на сей раз. Потому, что за «жалование и рационы в 85 рублей 70 копеек» в дальних «гварнизонах» и полках никто служить не хочет». Такой вот известный фразеологический оборот получается: «Люди гибнут за металл...». Я понятно излагаю? А если кто-то думает, что здесь нет связи с поиском «золотой жилы», то глубоко ошибается. Все в жизни, а уж тем более в рассматриваемой нами исторической ретроспективе, предшествовавшей основанию Омска, взаимосвязано и взаимообусловлено.

Поскольку экономика и денежная система государства на рубеже XVII-XVIII веков продолжала оставаться в довольно архаичном состоянии, то царю-«преобразователю» ничего не оставалось, как и в этой области заняться денежной реформой. Государству, увязшему в постоянных войнах, требовались все новые и новые источники финансирования различных мероприятий. Наряду с организацией и ростом регулярной армии по всей вертикали сверху донизу шел процесс становления аппарата государственной, правительственной власти. Множилось и чиновничество. И тут одним увеличением старых и изобретением новых, в том числе «экстренных» налогов, не ограничились. Мероприятия и распоряжения правительства свидетельствуют о все более интенсивном давлении на Сибирь. Все в тех же фискальных целях. Финансовая дискриминация выражалась в ограничении, а в некоторых случаях и прекращении завоза денег. Здесь имелся заводик, выпускавший так называемые сибирские медные деньги. Государство же, рассчитываясь с населением за труд этими «медными деньгами», в казну их предпочитало обратно не принимать. Единственное место, где их разрешалось брать в качестве платы за товар, были кабаки и кружечные дворы. Торговля спиртным всегда являлась главной статьей государственного дохода. Но и к спаиванию сибирского населения власть подходила дифференцированно. Одним всучить вино вместо денежного жалования, у других выменять на него ценную пушнину, меха... В 1710 г. на этот счет даже постановление вышло «взымать за вино и пиво мяхкой рухлядью» вместо медных денег.

Вот и И. Д. Бухолцу при посылке в Сибирь тоже ограничили денежное жалование. По его собственному свидетельству, в Москве выдали «на подъем 100 рублей да вина простова 100 ведер в жалование». Хочешь пей – хочешь продай. А с другой стороны, военнослужащим запрещалось торговать вином.

Остро стоял вопрос о поиске сырья для московского и петербургского монетных дворов. В последней четверти XVII столетия, направляя в Сибирь воевод, власти давали им индивидуальные задания о розыске золота и серебра. В период освоения Забайкалья, где впоследствии служил и основатель Омска, селенгинскому воеводе Ивану Власову по царской грамоте предписывалось произвести розыск земель с залежами золотых и серебряных руд. И организовать их добычу и выделку. О том же в 1696 г. была грамота и нерчинскому воеводе С. Николаеву. Подобные распоряжения поступали и западносибирской администрации. В конце 1696 года в Томск направили грека А. Левадну «для изыскания в Сибири серебряной руды и размножения рудников». И в канун посылки И. Д. Бухолца летом 1713 г. енисейскому воеводе Колтовскому поступил указ «о содействии дозорщику Тихону Беляеву в розыске руд и строении заводов». Замечу, к тому времени червонец в России уже упал до 2 рублей. Получилось, как говорил историк Татищев, «чем хуже деньги, тем ниже вексель и дороже привозные товары становятся».

А разведанных запасов золота на сибирской территории не имелось. Единственным источником поступления были таможенные пошлины. Нерчинскому таможенному голове Петру Худякову поступила «память» о досмотре золота, вывозимого из Китая. В частности, у купца гостиной сотни Спиридона Лянгусова и других торговых людей. И взятие впредь пошлин за вывозимый товар золотом и серебром. Из Сибирского приказа «драгметалл» поступал на монетный двор. Но пошлины и покупка китайского золота были каплей в море, не игравшей сколько-нибудь заметной роли в реорганизации денежной системы России.

Нами упоминалось о поступлении в Сибирское ханство из Средней Азии, наряду с другими восточными товарами, и так называемого «россыпного песошного золота». Появилось оно и в более поздние русские времена на Тарском и Тобольском рынках. Здесь и было приобретено у заезжих восточных караванщиков.

В 1713 г. для точного выяснения географических мест его разработок в южные районы Сибири направили дворянина Федора Трушникова. О своей поездке по Иртышу до Ямыш-озера, а от него на верблюдах в джунгарские и китайские земли, он обстоятельно сообщил в своей «сказке» по возвращении. Ему не только удалось побывать в местах добычи золота, но и купить образцы непосредственно на промыслах у копальщиков-калмыков. Путешествие Трушникова продолжалось около полутора лет. Вернулся он в российские пределы через Селенгинск лишь в конце февраля 1715 г.

В Тобольске тем временем уже полным ходом шла организация воинской экспедиции. Однако И. Бухолц и правительство еще не располагали информацией о результатах разведки, проведенной Трушниковым. Но именно она явилась важным событием, оказавшим значительное влияние на принятие царем решения об овладении вооруженной рукой и установлении контроля за территорией верхнего Прииртышья.