Толик Шелков погиб в 1969 году.

Я узнал об этом совершенно случайно, встретив на вокзале Миру Ишмухамедову, с которой мы учились в интернате.

- Толика убили, – сказала она, не ответив на приветствие. – На Даманском…

В нашем классе был только один Толик – Шелков, но я, подумав, что ослышался, переспросил:

- Какого Толика, Мира?

- Шелкова, – заплакала она. – Толика Шелкова…

Отдав брату, встретившему меня, чемодан, я поехал к матери Толика.

Тётя Валя, открыв на звонок дверь, сказала:

- Толика убили.

Она сказала это тихо и торжественно, как может сказать только мать, полностью не поверившая, что её сына нет в живых, но уже выплакавшая все слёзы:

- Толика убили.

Я прошёл в комнату.

С простенка между окнами, серьёзно и задумчиво, обвитый по рамке чёрной лентой, в меня смотрел Толик.

Толик не любил фотографироваться. Портрет был переснят с общего снимка выпускников восьмого класса…

Мне показалось, что Толик чуть заметно кивнул мне, когда я увидел его портрет.

Тётя Валя сказала:

- Толик тебя узнал, Слава.

- Да, – согласился я. – Он узнал.

Она сказала:

- Когда Толика привезли, он был – как живой. Я думала, ты приедешь проститься.

- Я узнал сегодня, – сказал я. – Час назад.

- Я думала, ты придёшь проститься, – не слышала меня тётя Валя. – Вы были – друзья.

- Да, мы были друзьями.

- Он был – как живой, – повторила тётя Валя. – И совсем ещё мальчик.

Она сказала, подумав:

- Взрослый мальчик.

- Да, – сказал я. – Да, тётя Валя.

Тётя Валя сказала:

- Ты теперь всегда будешь старше Толика. А вы одногодки.

Она сказала, помолчав:

- Толик отмаялся и за тебя. Ты теперь живёшь и за него.

…В интернате дни рождения тех, кто родился в одном месяце, отмечали вместе, учись они в первом, пятом, восьмом или каком другом классе. Как ни странно, но на всю школу лишь Толик и я родились в мае. И триста человек, как один, поздравляли нас, когда мы входили в столовую с празднично накрытыми – «по-именинному» – столами. Так было семь раз…

- Да, тётя Валя, мы родились в мае.

Тётя Валя сказала:

- Завтра – суббота. Я пойду к Толику.

Она спросила:

- Ты не пойдёшь со мной завтра к Толику?

- Пойду, – сказал я. – Завтра, в субботу.

Тётя Валя сказала:

- Толик будет рад.

Она сказала:

- Когда Толик лежал в больнице, я навещала Толика каждый день.

…Толик попал в больницу из-за меня. Точнее, из-за часов, которые я потихоньку взял у мамы поносить и, купаясь, утопил в котловане, близком к интернату. Ныряя за часами, Толик напоролся животом на корягу. Но часы всё-таки достал. Оказалось, перетёрся ремешок…

Тётя Валя подошла к окну.

Она сказала, глядя в окно:

- Скоро зима. Завтра, наверное, выпадет снег. Толик не любил зиму.

Тётя Валя сказала:

- Зимой разбился отец Толика.

…Отец Толика был военным лётчиком. Толик тоже хотел стать лётчиком. В лётное училище его не взяли из-за распоротого в детстве живота.

Тётя Валя спросила:

- Ты знаешь, какие цветы любил Толик?

- Да, – сказал я. – Знаю. Ромашки.

Она сказала:

- И лилии. Тигровые. Толик говорил, что они совсем не похожи на тигра.

Тётя Валя подошла ко мне совсем близко. Я услышал её дыхание.

Она спросила:

- Слава, ты будешь помнить Толика?

- Да, тётя Валя, буду.

Она сказала:

- Толик был твоим другом.

- Да, тётя Валя. Толик – мой друг.

Тётя Валя сказала:

- Я немного устала. Ты приходи завтра. Мы пойдём к Толику. Он будет рад видеть нас вместе.

Она сказала:

- Завтра будет суббота.

- Да, – сказал я. – Завтра будет суббота…

Когда я приезжаю в город моего детства, то прежде всех навещаю тётю Валю. И в первую же суббота, выпади она даже на день моего приезда, мы идём с тётей Валей к Толику. В православии все субботы – поминальные.

И каждый раз, открыв на звонок дверь, тётя Валя сообщает мне, как впервые:

- Толика убили…